Кто правит современным миром. Мифы о масонстве

Тут, пожалуй, авторам и возразить нечего. Действительно, легенды первых степеней масонства целиком и полностью основаны на Ветхом Завете, так что они целиком еврейские. Что же до непосредственной связи между еврейством и масонством, то ее не существует. Масонство в современном виде возникло целиком и полностью как христианское учреждение. Так что разговоры о «жидомасонах» — плод обычного параноидального стремления объяснить сложные вещи простыми причинами.

Что же до «Протоколов сионских мудрецов», то они были составлены мелким французским мошенником для того, чтобы «обуть» экзальтированную русскую барышню на 2 500 франков. Не будем отрицать того факта, что мошенник был евреем (а, возможно, даже и масоном низкого ранга). Но вообще-то верить в подобную чушь просто стыдно.

И на этом можно было бы поставить точку, если бы не дальнейшее развитие событий, связанное с именем Сергея Нилуса.

Наступает 1901 год, и вокруг бесхитростного, имеющего успех в определенных кругах, писателя С. Нилуса заваривается интрига. Некто, так и оставшийся в тени истории, передает ему рукопись на французском языке. Это была та самая рукопись, вокруг которой до сих пор кипят нешуточные страсти, известная нам под названием «Протоколы сионских мудрецов» и о которой мы рассказывали выше. Около 1903 года Нилус решился представить царю документ — как доказательства опасного заговора. Без сомнения, он ожидал благодарности от своего государя, но просчитался. Николай заявил оторопевшему верноподданному, что документ — фальшивка, уничтожил данный экземпляр и изгнал его из своего двора. Вот как об этом пишет В. В. Энгель в своей книге «Евреи в России в конце XIX — начале XX вв. Отмена черты еврейской оседлости. Февральская революция»: «Характерно, что в 1903 г., прочитав «Протоколы», Николай всерьез поверил в их подлинность. Лишь в конце Первой русской революции, когда в правительстве всерьез обсуждалось их использование в целях политической борьбы с левыми революционными партиями, в руководстве которых было много евреев, премьер-министр П. Столыпин был вынужден провести официальное расследование подлинности документа и доложил императору, что речь идет о фальшивке. Николай приказал не использовать «Протоколы» в целях политической борьбы и написал на проекте решение: “Оставьте «Протоколы». Нельзя делать чистое дело грязными методами”».

Так кто же такой этот легендарный Сергей Нилус?

Биография Сергея Александровича Нилуса похожа на сотни других: он из помещичьей семьи, получил юридическое образование, но на государственной службе состоял недолго. В молодости был светским человеком и остроумным рассказчиком. Как и многие его современники, будущий церковный писатель был далек от церкви. Впоследствии он вспоминал, что в гимназии на посещение богослужений смотрел как на повинность и даже ходил на исповедь в пьяном виде. Тогда в моде было свободомыслие, и Сергей увлекся Ницше и мистическим анархизмом.

Переворот произошел неожиданно. «1900 год, когда я впервые посетил Саров и Дивеево, — вспоминал он впоследствии, — был годом внутреннего перелома всего, казалось, крепко установившегося на либеральных устоях 60–70-х годов, строя моей внутренней духовной жизни». Собственно говоря, этот внутренний переворот был вполне в духе времени. На смену материализму и позитивизму XIX в. шла декадентская культура начала XX в. Разочарованные марксисты, анархисты, а то и террористы искали себя кто в религиозной философии, кто, по словам Василия Розанова, «около церковных стен», а кто и внутри монастырской ограды. Тремя годами позже уже не марксист, но еще не священник Сергей Булгаков издаст книгу, которая будет называться «От марксизма к идеализму». Как говорится, поколение выбирает…

Как и многие неофиты, новообращенный анархист не отличался особой терпимостью. Француз А. М. дю Шайла, познакомившийся с ним в Оптиной пустыни, вспоминал: «Из прежнего своего анархического мышления Сергей Александрович удержал отрицание современной культуры, перенося это отрицание в область религиозного мышления и отвергая возможность применения научных методов к религиозному познанию. Восставал он против духовных академий, тяготел к «мужицкой вере» и выказывал большие симпатии к старообрядчеству, отождествляя его с верой без примеси науки и культуры. Отвергал он все это вместе с современной культурой, видя в ее проявлениях «мерзость запустения на месте святом», подготовку к пришествию Антихриста, воцарение которого, по его мнению, совпадет с расцветом “псевдохристианской цивилизации”».

Конечно же, в этом неофитском максимализме нет ничего оригинального. По-настоящему интересны не философские построения Нилуса, а осуществленные им записи своеобразного монастырского фольклора, широкой публике практически неизвестного.