Почти против своей воли Миро повернулся и взглянул на Валентину. Она улыбнулась ему, обвила рукой и прижала к себе.
— Все не так плохо, — сказала она.
Не так плохо, как что?
— Меня приветствует один-единственный брат, больше у меня никого нет, — усмехнулась она. — А тебя пришла встречать вся семья.
— Именно, — буркнул Миро.
Только тогда с ним заговорила Джейн, ее голос зазвенел у него в ухе:
— Нет, не вся.
«Заткнись», — мысленно посоветовал ей Миро.
— Один-единственный брат? — поинтересовался Эндрю Виггин. — Меня тебе мало?
Голос Тех, Кого Нет, выступил вперед и заключил в объятия сестру. Неужели Миро и в этих объятиях заметил какую-то неловкость, натянутость? Разве возможно, чтобы Валентина и Эндрю Виггины стеснялись друг друга?
Да это просто смешно. Валентина, твердая, как скала, — ведь она Демосфен, ей положено быть такой, — и Виггин, человек, который вторгся в их жизнь и бесцеремонно переделал по-своему всю семью. Разве им свойственна робость? Разве они могут стать чужими?
— Ты премерзко постарела, — сказал Эндрю. — И исхудала как щепка. Джакт что, тебя не кормит?
— А что, Новинья готовить не умеет? — в ответ спросила Валентина. — Ты, похоже, еще поглупел с тех пор, как мы в последний раз виделись. Я прибыла сюда как раз вовремя, чтобы засвидетельствовать твою полнейшую умственную деградацию.
— А я-то думал, ты спасешь мир.
— Вселенную. Только я пропущу тебя вперед.
Она снова опустила руку на плечо Миро, другой обняла Эндрю и обратилась ко всем присутствующим:
— Вас здесь очень много, но я чувствую себя так, будто знаю всех без исключения. Надеюсь, что и вы скоро испытаете те же чувства по отношению ко мне и моей семье.
«Какой изящный ход. Одной фразой рассеять напряжение, витавшее в воздухе. Даже у меня на душе стало легче, — подумал Миро. — Она управляет людьми. Как управляет ими Эндрю Виггин. Интересно, этому она у него научилась или он — у нее? Или это в их семействе врожденное? Если уж на то пошло, Питер был верховным правителем всех времен, он был настоящим Гегемоном. Ну и семейка. Не менее странная, чем моя. Только они странны своей гениальностью, тогда как моя семья сделалась странной от боли, мучившей нас долгие годы и калечившей наши души. А я самый странный из всех, наиболее искалеченный. Эндрю Виггин пришел, чтобы залечить наши раны, и преуспел в этом. Но внутренние повреждения — можно ли когда-нибудь излечить их?»
— Как насчет небольшого пикника? — спросил Миро.
На этот раз рассмеялись все. «Ну как, Эндрю, Валентина? Удачно я пошутил? Помог ли я разрядить обстановку? Помог ли каждому притвориться, будто все рады меня видеть и понимают, кто я такой».
— Она хотела прийти, — сообщила в ухо Миро Джейн. «Заткнись, — повторил Миро. — Я все равно не хотел, чтобы она приходила».
— Она увидится с тобой позже.
«Нет».
— Она замужем. У нее четверо детей.
«Мне теперь все равно».
— Она уже много лет не повторяла твоего имени во сне.
«А мне казалось, мы с тобой друзья».
— Мы действительно друзья. Я могу читать твои мысли.
«Ты постоянно суешь нос не в свое дело, старая сучка, и ничего ты не можешь».
— Она придет к тебе завтра утром. В дом твоей матери.
«Ноги моей там не будет».
— Ты думаешь, сможешь убежать?
Во время этого диалога с Джейн Миро ни слова не слышал из того, что говорилось вокруг, но ничего важного он не пропустил. Муж Валентины и ее дети спустились с судна, и она представляла их гражданам Милагра. В частности, их дяде. Миро весьма удивился, видя с каким благоговением они обращались к нему. Ах да, ведь они-то знали, кто он такой на самом деле. Эндер Ксеноцид — да, но также Голос Тех, Кого Нет, человек, написавший «Королеву Улья» и «Гегемона». Теперь и Миро это знал, но впервые он встретил Виггина с неприкрытой враждебностью — в его глазах Эндрю был всего лишь Голосом Тех, Кого Нет, священником гуманистической религии, который, казалось, намеревался наизнанку вывернуть членов семьи Миро и выставить на суд божий все их пороки. Что он и сделал.
«Думаю, мне повезло больше, чем им, — подумал Миро. — Мне повезло принять его как человека, прежде чем я узнал, что на самом деле он один из самых великих людей за всю историю человечества. Они, наверное, никогда не узнают его так, как я.
А вообще-то я на самом деле не знаю его. Я никого не знаю, и никто не знает меня. Мы проводим наши жизни в догадках о том, что происходит внутри нашего соседа, и, когда вдруг по счастливой случайности угадываем правильно, начинаем считать, что мы „поняли“ его. Какая чушь. Даже обезьяна, посади ее за компьютер, какое-нибудь слово да напечатает.
Вы не знаете меня, никто меня не знает, — мысленно повторил он. — А меньше всех — та проклятая стерва, вечно сующая свой нос куда попало и живущая у меня в ухе. Эй, ты слышала?»
— Твое нытье? Как же я могла пропустить такое?!
Эндрю загружал багаж в машину. Места оставалось максимум на двоих-троих человек.
— Миро, ты поедешь со мной и Новиньей?
Но ответ Миро предупредила Валентина, взяв его за руку.