Ксеноцид

Да, ему следовало предвидеть близящуюся ссору. Новинья потеряла слишком много сильных людей в своей жизни, а ведь она на них на всех когда-то надеялась. Ее родители. Пипо. Либо. Даже Миро. Она могла собственнически вести себя с детьми, оберегать их, могла оберегать кого угодно, стоило ей только счесть, что в ее помощи нуждаются. Но с людьми, в которых она нуждалась, она вела себя совсем по-иному. Если она боялась, что их могут отобрать у нее, она сама отстранялась от них; она запрещала себе испытывать нужду в них.

Не в них. В нем. В Эндере. Она пытается перестать нуждаться в нем. И это затянувшееся молчание может возвести между ними такую стену, которую им никогда будет не преодолеть.

Эндер сам не знал, что будет делать, если такое случится. Ему никогда не приходило в голову, что его семейная жизнь может оказаться под угрозой. Семья не так легко ему далась; он намеревался до самой смерти прожить вместе с Новиньей. И все эти годы, что они провели вместе, были исполнены радости, которая проистекала из их внутренней уверенности друг в друге. А теперь Новинья перестала доверять ему. Только это было несправедливо. Он все еще приходился ей мужем, он был верен ей как никто, как ни один другой человек в ее жизни. Он не заслужил, он не мог потерять ее из-за каких-то дурацких недомолвок. И если оставить все как есть — так, как, пусть бессознательно, но все же желала Новинья, — вскоре она только утвердится в мнении, что ей ни на кого нельзя полагаться. Это было бы трагично, потому что это неправда.

Поэтому Эндер в уме уже начал составлять приблизительный план будущего противоборства с Новиньей, когда его отвлекла от раздумий Эла.

— Эндрю.

Эла стояла в дверном проеме. Если она и стучалась, испрашивая разрешения войти, Эндер не слышал ее. Но вряд ли она должна была стучаться, входя в дом матери.

— Новинья в нашей комнате, — ответил Эндер.

— Я пришла поговорить с тобой, — сказала Эла.

— Извини, но если ты пришла требовать прибавки к жалованью, сразу скажу, что ничем помочь тебе не смогу.

Эла рассмеялась, подошла к нему и опустилась рядом. Однако ее веселье быстро исчезло без следа. На лицо вновь вернулось озабоченное выражение.

— Квара, — произнесла она.

Эндер вздохнул и улыбнулся. Квара была прирожденной спорщицей, и ничто и никогда не заставило бы ее уступить. Но Эле всегда удавалось ладить с ней лучше остальных.

— Это ненормально, — сказала Эла. — Хотя вообще-то сейчас она доставляет меньше хлопот, чем обычно. Даже не спорит.

— Что, опасная примета?

— Ты знаешь, она пытается вступить в контакт с Десколадой.

— Молекулярный язык.

— То, что она делает, очень опасно, и даже если у нес что-нибудь получится, Десколада не станет связываться с нами. В особенности если что-то получится, так как все шансы за то, что спустя незначительный период времени мы окажемся мертвы.

— Что она опять натворила?

— Залезла ко мне в файлы. Это совсем несложно — ведь я никак не думала, что мне придется запирать их от коллеги-ксенобиолога. Затем приготовила вещества, которые я вводила в растения, чтобы уберечь их от Десколады. Квара без труда справилась и с этой задачей, потому что я разложила по полочкам весь процесс их создания. Только вместо того чтобы ввести их в растение, она передала их прямо Десколаде.

— Что ты хочешь сказать? Что значит «передала»?

— Они и есть ее послания. Она посылает эти вещества на тех маленьких стрелках, которые, по ее мнению, переносят информацию от одного вируса к другому. Язык это или нет, подобным экспериментом все равно ничего не выяснишь, и разумна ли Десколада — это еще вопрос, но зато мы знаем, что ее вирусы чертовски хорошо умеют приспосабливаться к окружающей среде. А Квара только способствует этому, выдавая Десколаде мои лучшие формулы, которые я разработала, чтобы препятствовать распространению вирусов.

— Предательство.

— Вот именно. Она скармливает наши военные тайны врагу.

— Ты поговорила с ней?

— Sta brincando. Claro qui falei. Ela quase me matou. — «Шутишь? Конечно, поговорила. Она чуть меня не убила».

— И что, получилось у нее обучить какой-нибудь вирус?

— Она даже не пыталась это выяснить. Она словно подбежала к окну и заорала: «Они собираются убить вас!» Квара занимается не наукой, она вмешивается в межрасовые отношения, вот только мы даже не знаем, способна ли та, другая, сторона на какие-либо отношения. Нам известно одно — с помощью Квары Десколада может расправиться с нами куда быстрее, чем мы себе представляем.

— Ноеса Сеньора, — пробормотал Эндер. — Это слишком опасно. Не следовало ей играть такими вещами.

— Может быть, уже слишком поздно. Понятия не имею, что она успела натворить.

— Тогда мы должны немедленно остановить ее.

— Каким образом? Переломать руки?

— Я поговорю с ней, но она уже взрослая — или, наоборот, все еще не вышла из детского возраста, — чтобы прислушиваться к чьим-то доводам. Боюсь, все кончится даже не нашим вмешательством, а вмешательством самого мэра.

Только услышав голос Новиньи, Эндер осознал, что его жена давным-давно присутствует в комнате и слышала весь разговор.