Ксенотанское зерно

– Езжай давай. Заплачу.

***

Когда повозка уже подъезжала к первым домам Штайнца – почти стемнело – незнакомец спрыгнул с телеги.

– Господин заплатит? – в ответе незваного попутчика Якоб не сомневался.

– Скажи спасибо, что не заплатил сталью, – буркнул тот.

– Спасибо, господин, – Якоб потянулся к фляге, увидев неподалеку колодец.

– Стой, – остановился незнакомец, – Дай.

Он требовательно протянул руку. Якоб отдал ему флягу, незнакомец жадными глотками высосал воду до дна:

– Тьфу, и вода у вас горькая...

Бросил флягу в повозку и исчез в темноте переулка.

Якоб сполоснул флягу у колодца, набрал свежей воды и направил неторопливых волов к трактиру «Зеленый филин», названному так потому, что лет сто назад у владельца трактира жил филин. Ручной. Потом он подох и хозяин нарисовал на вывеске филина, переименовав трактир в «Филин». А потом от дождей и солнца краски филина позеленели.

О том, кем был и куда направлялся странный попутчик, Якоб не задумывался. Что там думать: по всем ухваткам видно, что дворянин. А чем там дворяне занимаются, в какие игры играют – простому крестьянину дела нет. Тем более что куда бы незнакомец не направлялся, его планы на ближайшие пару дней Якоб теперь мог угадать.

В трактире парень завел волов в сарай, передал мелкую монетку парнишке, чтобы дал сена и прошел в зал.

Полутемное помещение, освещаемое только висящим под потолком тележным колесом со свечками. Тяжелые столы с такими же неподъемными лавками. Народа немного – кто ночью будет засиживаться в трактире? Разве что такие как Якоб, задержавшиеся гости, да бессонные постояльцы. Крестьяне, приехавшие продать что-нибудь на местном рынке, погонщики скота, бродячие мастеровые. Народ спокойный. Кому здесь еще быть, в тихом трактире спокойного городка: пьяницам, задирам, да распутным девкам, что ли? Не на проезжей дороге стоит.

Якоб договорился о ночлеге с хозяйкой трактира – крупной пухлой женщиной в белом чепце и фартуке. Комнату выбрал совсем маленькую, как узкий ящик, только и места, что кровать встала, да табурет. И полка, чтобы свечу поставить. Якоб почти положил монету в ладонь хозяйки, как тут увидел...

– Погодите, уважаемая...

Да нет, откуда...

Он наклонился пониже, приблизил свечу...

Точно.

В углу комнаты возле табурета на стене чернело пятно плесени, совсем маленькое.

– Извините, уважаемая, я здесь ночевать не буду.

Глава 3

Рука как будто сама собой нашарила за пазухой висящий на нашейном шнурке медный ключик.

– Ох-хо-хо, сыночек... – хозяйка расстроено разглядывала черное пятно, – Надо же... И откуда бы? Ладно бы сыро в комнате было, а то ж – сухо...

Если она хотела этими словами успокоить Якоба, то своей цели не добилась, тот занервничал еще больше. Плесень в сыром месте еще может быть случайностью, плесень в сухом – однозначно след Грибного Короля.

Хозяйка вздохнула еще раз. Штайнц расположен слишком близко к Чернолесью, чтобы она могла надеяться уговорить постояльца все-таки переночевать в комнате.

– Ладно, сыночек, пойдем, поищу другую комнатку для тебя...

Если бы Якоб выдвинул какие-нибудь другие претензии, она, конечно, устроила бы скандал и прогнала докучливого и привередливого юношу. Но не в таких обстоятельствах... Тут вообще бы без постояльцев не остаться, если кто-нибудь узнает, почему она прогоняет Якоба.

Они вышли из комнаты.

Кто-то, сидящий в зале трактира, удовлетворенно кивнул и щелкнул пальцами. Плесень исчезла.

Новая комната оказалась еще меньше предыдущей – хотя казалось, меньше некуда. Она была такой же по ширине, но короче в длину, видимо, рассчитанная на карликов с боязнью больших помещений. Но для Якоба подошла: на кровати он помещался, а длина его устраивала – сыновья старика Ганса высокими не были.

Якоб придирчиво осмотрел комнату, но плесени не нашел. Поблагодарил хозяйку, бросил котомку с вещами и решил пойти в зал, перекусить перед сном.

В зале было по прежнему полутемно, народу немного. Три погонщика скота, тихо цедивших свое пиво, несколько крестьян и бродячих подмастерий неопределенной профессиональной принадлежности. Еще кто-то незаметный сидел в самом углу.

– Что будет уважаемый? – к Якобу подскочила разносчица, видимо, дочка хозяйки. Молоденькая, пухленькая, как раз во вкусе Якоба. Правда, неприятно напоминает проказливую Хильду, но что ж теперь, и на девушек не смотреть? Они все на Хильду похожи.

– Пиво... И мясо.

В очаге в углу зала потрескивал огонь, приятно пахло мясом и пивом, тихо разговаривали и стучали кружками прочие посетители, сновала туда-сюда разносчицы, протирала стойку полотенцем хозяйка. Якоб оторвал зубами кусок сочного прожаренного мяса с шампура...

– Что за вонь!

В распахнутой двери стоял... стояло... стояла.

Девушка.

Или нет?

Вошедшая не походила ни на Хильду, вообще ни на одну знакомую Якобу женщину. И вообще на женщину не очень.

Девушка была худа, как будто ее не кормили последний месяц: узкие бедра, тонкие ноги, талия – толщиной чуть ли не в руку. И при этом – большие груди.

И ярчайше-рыжие волосы, не пристойно спрятанные под чепчик, а огненной гривой разметавшиеся по плечам.

В зале наступила мертвая тишина.