Ксенос и фобос (СИ)

— Был вооружен. Спроси-ка лучше у оружейников, что ему было выдано и что сдано, — уперся бараном Сидорчук.

Надоело ему. А когда давили, да еще надоело, он всегда упирался бараном, смотрел чуть повыше бровей, тянулся в струнку, и отвечал по форме правдиво и правильно, а по существу — никак не отвечал.

— Так. Я твою позицию уже понял. Я, мол, не я, корова не моя, за майоров министерских не отвечаю и не обязан… Но тогда еще один вопрос: а что с машиной будем делать?

— Не понял… А что, собственно, с машиной? — он и правда не понял поначалу.

— Уазик он ваш тоже забрал себе, выходит? И что теперь делать будем? Разъезжать будем с криком по зоне и ловить вора? Посты выставим на всех перекрестках? Объявим городу, что майор Кудряшов есть отъявленный дезертир и вор?

«Сволочь, сволочь, сволочь… Гад Витька!»

— Ну, это ты у нас командир, ты и решай.

— Нет, я от тебя совета хочу. Ты же у меня и разведчик, и спецназовец опытный и вообще моя правая рука — ну, какое решение мне принимать?

— А никакого. Не верю я, что Витька на плохое дело мог пойти. Просто вот не верю. Были у него, значит, какие-то резоны, которых мы не знаем. А может, не просто так резоны, а распоряжение какое-то из министерства. Мы же не знаем с тобой, какие он там получил инструкции…

— И не говорил он с тобой, выходит? Не намекал ни на что?

— Наши с ним разговоры оружия и машин не касались. Мы все больше о морали, да о совести.

Тех разговоров-то и было всего два. Раз поругались, два. И потом пришел в последний раз Виктор к тезке и опять завел разговор о зоне, об этих странностях, о статистике, о том, что самого места надо бояться, выходит, города этого, а не людей, а людей — спасать надо, выводить отсюда. Получается, это и был последний раз. А потом, значит, сел он за руль и укатил в город. Пропуск у него есть, народ его на постах в лицо знает. Ну, опросим мы сейчас часовых, выясним, что проезжал через плотину в такое-то время. И что? И ничего. Майор Кудряшов уехал. Майор Сидорчук остался.

— Кстати, Сидорчук, поздравляю с присвоением очередного звания.

— Служу Советскому Союзу!

— Обмоем?

Сидорчук прищурился. Звание ему это, о двух крупных звездах на каждом погоне, откладывали уже раз пять за последние годы. Раньше-то был бы рад, пожалуй. Даже гордился бы звездами, посматривал на погоны. А теперь… Ну, что это за праздник? И кому теперь нужны его погоны? Зарплата выше? Ну, так что с того? Ходу из Зоны все равно нет. Остается, как уже обсуждали не раз, только ждать не понятно чего. Вернее, вполне даже понятно чего. И уже давно известно чего. Раз — и нет тебя. А что есть и где — того нам до сих пор не понять.

— Ну, что ж, выпьем, товарищ генерал-майор.

— За удачу, товарищ подполковник!

* * *

Зона чрезвычайной ситуации была организована по старым надежным рецептам и схемам. То есть, просто взяли и очертили на карте с запасом небольшим, километра в два-три в каждую сторону, этакую кляксу, расползающуюся вдоль основных дорог. На все дороги, там где пересекали их по карте карандашные линии, поставили блокпосты с пулеметчиками и со шлагбаумами. Каждый блокпост после первых случаев нападения и попыток проникновения в зону с боем превратили в небольшие крепости. На главных направлениях в крупных селах расположили отряды быстрого реагирования с тяжелой техникой и с вертолетами — это просто на всякий случай. В принципе, местное руководство было этому только радо: и товарооборот сразу повысился в их магазинах и столовых, и патрули на улицах быстро успокоили молодежь. А за стоянку техники государство платило арендную плату.

Саму границу зоны обозначили где по-старинному колючкой стандартной на кольях крест-накрест, где даже опахали и пробороновали контрольно-следовую полосу… Местами же просто вешки поставили яркие и таблички вывесили с трафаретной надписью, что проход тут воспрещен, потому что запретная зона.

Там, где позволяла местность, закапывали «подснежник», вешали датчики, выводили данные на мониторы. На ровных участках местности устанавливали «сову» и «нетопыря» на бетонных опорах. Что было под руками, то и устанавливали. Вот только местность позволяла это плохо, и равнин-полей было маловато. Все же, какое-никакое, а Приуралье. Холмы да овраги. Овраги да холмы. И еще очень много мелких рек и речушек, иногда даже не указанных на картах. Их все не перегородишь. А еще ведь и болота… Получалось так, что несмотря на строгий приказ, сплошной линии, забора сплошного все равно не было. Вернее, чем-то похожим на сплошную границу зоны, если смотреть сверху, можно было назвать тропинки, по которым двигались регулярно патрули. Вот тут, похоже, он топтались и перекуривали, встретившись, подойдя с разных сторон, от разных блокпостов. Потом снова они расходились. Но так, чтобы цепью стоять или забор сплошной по периметру — такого не было, конечно.