Крысиная башня-2

— Да. Наган. И — шарах в него!! Мимо. Он как заорёт! — и в чулан; и хотел там закрыться. А я же не знала, что у него винтовка без патронов! — так-то я б его голыми руками!.. Я — за ним! Он дверь в чулан не успел прикрыть, — и как заорёт!!

— Ты же говорила, что он уже орал!.. — заметила старшая сестра.

— Да! Но он заорал ещё громче! И — вылетает назад! — с та-а-акими глазами, прям девять на двенадцать! Это его в жопу малышня ножиками пырнула!

— Зуля, не «в жопу», а «в задницу».

— Да какая разница?..

— Нелитературно.

— Ну ладно. В жо… в задницу его пырнули — он вылетел, — и на меня! Я в него опять — хрясь из пистолета!!

— Зуля, я всё Вовчику скажу! — что ты пистолет от револьвера не отличаешь; чему он вас только учил!..

— Ну, из нагана, я же говорю! Хрясь в него!

— Нету такого слова: «хрясь». Надо говорить «выстрелила».

— Беее, Гуль, до-ста-ёшь! Это… как же «выстрелила», когда правильнее «хрясь!»

— Хочешь сказать, что темп повествования теряется? — догадалась Гузель, — Тогда говори «бах!»

— «Бах» говорят дети. Вон, Тарас малой, когда в войну играется, кричит «бах!» Или «трах!» Сбиваешь меня — не буду тебе рассказывать!.. Сестра ещё. Старшая!!.. — обиделась Зулька.

— Ладно — ладно, не дуйся. Слушаю же тебя. Ну, что дальше?

— Что дальше, что дальше… — голос младшей дочери, явно обиженный непониманием; но постепенно она вновь увлекается: — Выскочил — и на меня! Я в него — бах! Мимо! Он как заорёт!.. Ещё громче, да. И — в коридор! Я ему вслед — бах! Опять мимо! Так и удрал, урод! Жалко, что я промахнулась! Почти целый удрал! — только что его малышня в жо… в задницу пырнула! Надо было мне тоже «на зачистку» ехать — найти этого урода! И угандошить!!

— Зу-ля!!

— А что такого, что такого я сказала??? Серёжка так говорит!

— Серёжка твой совсем не образец для подражания; во всяком случае в плане выражений. Тут не он тебя, а ты его, как воспитанная девушка, должна поправлять.

— Ой-ой-ой-ой… — скептически ноет Зулька; хотя замечание про «воспитанную девушку» ей явно понравилось, — А сама-то, сама-то… Своего Вовку не очень-то поправляешь!..

— Своего..! — голос Гузели сорвался, и она отчётливо всхлипнула.

— Чо ты, чо ты, Гу-уль?? — испуганно переспросила Зульфия.

Закончив осматривать окрестности, Вадим обернулся, убирая бинокль:

— Зульфия! Со скольки метров ты в Альберта из нагана стреляла — и не попала??

— Ааа… — заподозрив неладное; и сообразив, что она наговорила лишнего, испугалась та, — Нууу… Метров с… с восьми!

— Зульфия. Там вся изба бабки Насти метров десять от стены до дальней стены. А от входа к чулану, наискосок — метра четыре от силы. И ты… с четырёх метров!.. не попала в здорового парня??

— Ага-а-а… — поняв, что вот теперь она действительно попала, заныла Зулька, — Так в спешке!.. Можно сказать — в перестрелке! И — он же бегал! В стороны!

— «- В стороны он бегал!» — фыркнула Гузель.

— Да-а… И ещё — у нагана, может, ствол кривой! — нашлась Зулька, — И это же не настоящий наган!

— Ты рассказывала, что Сергей из этого самого нагана… — строго сказал Вадим, — Так может, это не наган, а руки у тебя кривые?? Моя дочь!! — с максимум четырёх метров мажет по грудной фигуре! Даже — по ростовой!! Позор! Моя дочь!! А с пяти метров ты бы в шкаф не попала??

— Па-апа… — плачущим голосом проныла Зульфия, — Я больше не бу-уду!

— Тьфу! Позор! — Вадим с напускной суровостью сплюнул на пол колокольни; потом подумал, и растёр плевок ногой, — «Не бу-уду!» Как ребёнок, честное слово, кыз! «Не буду!» Будешь! Теперь каждый вечер будешь чугунный утюг на вытянутой руке держать! По три… нет, по пять минут!..

Зулька, поняв, что любые реплики теперь лишь ухудшать её положение и ужесточат наказание, шмыгнув носом, замолкла.

Вадим между тем повернулся к старшей дочери:

— Теперь ты, Гузель, рассказывай. И не говори мне, что всё у вас с Владимиром нормально! — я вижу, что ненормально! И мать тоже заметила. Рассказывай, всё подробно рассказывай!

* * *

Когда Гузель закончила свой рассказ, на площадке колокольни наступило долгое молчание. Пока молчали, — в деревне вдруг глухо и торопливо застучали выстрелы. Вадим схватил бинокль, вгляделся; но через некоторое время успокоенно опустил его.

Обернулся к дочерям:

— Ну и как теперь?

— Я поеду с Крысом, то есть с Серёжкой, в Мувск, жить в Башне! — торопливо проговорила Зулька, — Мы уже всё решили. Вот.

— Я пока не тебя спрашиваю. — Отец тяжело посмотрел на неё, — «Решили они». Я решу кому-то!.. Я тебя, Гузель, спрашиваю — ты как думаешь, как теперь быть?

— Не знаю, ата. — грустно и честно сказала та, — Я его люблю. Очень. И, знаю, что и он меня любит. Я по глазам вижу. У него такой больной взгляд становится, когда он на меня смотрит!.. И что ж? — Наташа, считай, уже его жена… беременная ведь. Она… она хорошая девушка…

— «Хорошая!» — хмыкнула Зулька, — Конечно, если б ты…

— «И он, как честный человек, уже не может на ней не жениться!» — зло проговорил Вадим.

Помолчал, и добавил:

— Как мужик мужика я его понимаю. Как отец дочери, которую он пробрасывает — я б его!..

— Па-апа! — предостерегающе произнесла Гузель.