«Крыша» для Насти

Его родные — жена, дети — не общались с прессой, и добиться от них чего-нибудь было невозможно. Телефоны не отвечали, не было заметно никакого движения и на даче, в Успенском. Привыкшие к непосредственному общению с веселым генералом журналисты недоумевали, а вместе с вопросами у них появились и разного рода догадки. И все они связывались с уже известными убийствами.

Многим было уже известно, что Коротков собирался выдвигать свою кандидатуру на должность парламентария в Совет Федерации. Речь шла якобы лишь об уточнении адресов избирателей, от имени которых он будет представлять их интересы в верхней палате страны. При этом муссировались слухи, что он, вероятно, придет на место некоего Сергея Анисимовича Барканова, который до последнего времени представлял Республику Дагестан.

С самим Сергеем Анисимович Турецкий был уже знаком, беседовал с ним под магнитофонную запись, а затем отсылал для подписи расшифровку той беседы, в которой, к чести Барканова, практически не было замечаний. Да его и не вынуждал тогда на особую откровенность Александр Борисович. Зато теперь, в связи с участившимися слухами о том, что сам Коротков положил глаз на «маленькую, но гордую республику», появилась возможность немного прижать господина Барканова. И Турецкий не преминул воспользоваться этой возможностью.

Зная уже, как детально расписан день сенатора, Александр Борисович без звонка прибыл в приемную Барканова в здании Совета Федерации на Большой Дмитровке, и сказал секретарше Полине, что ему необходимо срочно увидеться с Сергеем Анисимовичем по поводу грядущих выборов парламентариев. Последнее он произнес со значением и низко наклонившись к глубокому вырезу в платье на груди Полины.

Она, надо понимать, поняла меру своей ответственности и немедленно удалилась в кабинет шефа. Так же молча вышла и жестом пригласила войти в кабинет.

— Вам минералку? — вспомнила она, что он попросил в первый раз.

— Похолодней, если можно… Приветствую вас, Сергей Анисимович, приношу извинения, что вынужден оторвать от важных дел, но, когда я объясню вам причину визита, вы меня поймете.

Длинной была вступительная фраза, но тем самым Турецкий не дал Барканову открыть рта для каких-либо возражений.

— Речь у нас пойдет о настойчиво распространяемых в прессе слухах, будто известный вам Николай Алексеевич Коротков собирается занять ваше место в Совете Федерации. Я не газетчик, и за моей спиной не стоит какой-либо печатный орган, который хотел бы скомпрометировать вас или вашего оппонента, но свой интерес объясню, если позволите, ниже. Итак, я вас слушаю?

— Кто вам сказал? — словно бы опешил Барканов. Но его круглое лицо с горбатым клювом носа оставалось непроницаемым. Значит, «новость» вовсе не была для него новостью.

— Я пользуюсь проверенными источниками, — мягко «соврал» Турецкий.

— А цель-то какова? Цель? Если не ошибаюсь, вы занимались убийством нашего консультанта Порубова?

— И этим — тоже. А также убийством генерала Воронова, о котором вы несомненно слышали. А теперь и Коротковым приходится интересоваться, поскольку в его адрес тоже поступают угрозы.

— Да, но я-то здесь при чем? Неужели вы полагаете, что я могу или собираюсь угрожать кому-нибудь? Какая чепуха!

Но вмиг вспотевшую свою лысую голову он все же вытер скользящим движением ладони. Как бы сам того не желая, невольно.

— Вы — ни при чем. Но вы можете также стать жертвой крутых разборок между владельцами «Анализа», вот что мне представляется вполне реальным.

— С чего вы взяли? — фальшиво изумился Барканов и тем подтвердил догадку Турецкого, которая не являлась его «домашней заготовкой», а была высказана отчасти наобум, для пущего нагнетания атмосферы.

— Давайте не будем скрывать друг от друга известные и неопровержимые факты?

— Что конкретно вы имеете в виду? — даже опешил Барканов.

— Рассказываю… — Ну тут у Александра Борисовича был большой простор для фантазии, подкрепленной известными уже фактами из бесед Грязнова с Латвиным. — Хорошо вам известный Лев Борисович Латвин, ваш коллега и соучредитель фирмы «Анализ», как уже известно, не просто продал, а, точнее говоря, избавился от своих акций, переуступив их странному — не так ли? — бизнесмену Джичоеву. Это вы ведь не можете не подтвердить, верно?

— Ну, предположим, — нахмурил свои острые и кустистые бровки Барканов. — Хотя, если разбираться в тонкостях языка, особой разницы между «продажей» и «избавлением от» я не нахожу. Человек продал за хорошие деньги то, что ему оказалось ненужным, в связи… ну вы в курсе, с какими обстоятельствами. По причине отъезда на этническую родину, так говорят.

— Да, но перед этим у Латвина состоялся весьма долгий и неприятный разговор с Коротковым…

— Откуда вам известно? — буравчики глаз так и засверлили Турецкого.