Крыса в храме. Гиляровский и Елисеев

– У меня были планы на этот вечер, – начал я, – но если вы просите…

– Теллер? – Елисеев повернулся к главному охраннику.

– Слушаюсь, – тихо ответил тот и зло посмотрел на меня.

– Ну же, Федор Иванович, посидим, поболтаем, ночь пролетит незаметно.

– Не сомневаюсь, что это будет самая яркая ночь в моей жизни, – пробурчал Теллер.

Елисеев распорядился, чтобы нам в контору принесли бутербродов и несколько кувшинов с водой. Было решено перенести в контору даже ночной горшок из сторожки, чтобы мы могли справлять нужду, не выпуская друг друга из виду.

Наконец все ушли и оставили нас с Теллером вдвоем. Он сел у стола, на котором стоял саквояж. Я подвинул стул к противоположному концу стола и тоже сел, вынул из кармана блокнот, карандаш и стал писать заметки, время от времени исподтишка поглядывая на Теллера. Тот сидел, закрыв глаза, как будто дремал. Но по движению желваков на его скулах я мог определить, что он напряжен. Время тянулась медленно. За окнами скоро смолкли далекие звуки города, не слышно было больше грохота колес пролеток по булыжной мостовой, затихли голоса людей, дождь продолжал барабанить по оконному стеклу. Наконец Теллер взял бутерброд с ветчиной и принялся есть. Я тоже почувствовал голод и потянулся за бутербродом. Теллер пододвинул ко мне блюдо.

– Как вы думаете, Гиляровский, этот «призрак» сегодня действительно появится?

– Думаю, обязательно, – ответил я, иначе зачем весь этот фарс с замком сейфа. У вас есть револьвер, Федор Иванович?

– А у вас?

– Есть, – ответил я.

– И у меня тоже, – сказал Теллер.

– Вы хорошо стреляете? – спросил я.

– Не разучился еще. А вы, Гиляровский?

– Я служил во время последней турецкой кампании в пластунах.

– А, – ответил Теллер, – понятно. Но это было давно.

– Да.

Мы помолчали еще немного, и скоро блюдо с бутербродами опустело. Теллер взял его, подошел к двери, открыл и сказал:

– Николаев, прикажи, чтобы нарезали еще, у Владимира Алексеевича хороший аппетит.

– Может, запереть дверь? – спросил я.

Теллер отрицательно покачал головой.

– Ни в коем случае, – сказал он. – За дверью стоит мой человек. Если мы запрем дверь, то не сможем прийти ему на помощь. И потом, вы же понимаете, Владимир Алексеевич, мы здесь не столько для того, чтобы охранять деньги, а для того, чтобы поймать «призрака». Деньги в любом случае останутся в магазине, потому что здесь не меньше пяти людей охраняют выходы.

За окном окончательно стемнело, я встал и подошел к стене, чтобы включить свет, но Теллер сказал:

– Не надо, Гиляровский! Не трогайте выключатель. Если мы будем на свету, из коридора нас будет хорошо видно, а мы не увидим никого.

– Но там же стоит ваш человек, – возразил я.

Теллер пожал плечами:

– Да, но пусть лучше так, это на крайний случай. Ведь ваш студент уже убил двух человек. Он опасен, Гиляровский.

– Ничего, – беззаботно ответил я, – видали и опаснее!

Мы продолжали сидеть в темноте. Стол был неудобный, и я вспомнил о своем кресле, о том, как имел обыкновение дремать в нем в туркменском широком халате. Здесь же дремать не получилось бы, впрочем, этого и не стоило делать. В наступившей тишине я слышал дыхание Теллера – ровное и размеренное, а также шаги нашего охранника за дверью.

– Скажите, Теллер, если «призрак» явится, вы попробуете схватить его живым или застрелите?

– Застрелю.

– И все же, прошу вас не стрелять в него, если возможно. Я хотел бы поговорить с ним, понять, что им движет.

Теллер хмыкнул неодобрительно и устроился поудобнее на своем стуле.

– Сколько времени? – спросил я.

Главный охранник машинально достал из кармана часы, но не раскрыл их, а тут же убрал обратно.

– Мои встали, – сказал он. – Забыл утром завести.

– Ну что же, будем просто ждать.

В темноте я не мог сказать точно, но мне показалось, что Теллер вынул из кармана тот самый брегет, который Елисеев отдал молодому смотрителю собачьего зала, уволенному после смерти прежнего сторожа. Возможно, Федор Иванович, увольняя парня, отобрал у него и часы. Мог ли он оставить их себе по старой привычке? Я встал, подошел к окну и постарался незаметно, повернувшись спиной к Теллеру, достать свои часы. До полуночи оставалось еще двадцать минут.

– Послушайте, Федор Иванович, – сказал я, – меня мучает одна загадка. Может, вы попробуете помочь мне с ней?

– Да? – отозвался Теллер. – Что такое?

– Помните убитого сторожа Пахомова? Около тела нашли мешок с кусками ветчины и двумя кругами колбасы. Пахомов, судя по всему, был убит за день или два до этого, а ветчина была свежая.

Я услышал, как Теллер глубоко вздохнул.

– Ветошников мне так ничего и не разъяснил, – продолжил я. – Как покойник мог пройти в собачий зал и отрезать себе кусок ветчины?