Крыса в храме. Гиляровский и Елисеев

– Ах, бросьте, – махнул я рукой устало. – Как хотите, так и думайте обо мне. Я вовсе не собирался становиться врагом вашему мужу. И если он перестанет нападать на меня, я буду только рад. Лично мне это совершенно не нужно.

Баронесса как будто задумалась, ее глаза устремились в сторону, губы были поджаты. Честное слово, я более был бы рад встретиться с целой шайкой грабителей в темном переулке, чем с этой несчастной, больной, но несгибаемой женщиной, бросившейся на защиту своего супруга.

– Что может изменить ваше отношение к моему мужу? – спросила она. – Что вы хотите? Вам нужны деньги? Или вы хотите потешить свою плоть?

– Что-о-о-о? – от удивления я чуть не задохнулся. – Плоть?

Баронесса поджала сухие губы и поднесла руку к воротнику, как будто действительно собираясь расстегнуть пуговицу.

– Кто вас знает, Гиляровский, – сказала она, вставая. – Я решила пойти на все ради Федора. Я должна спасти его. Как он спасает меня. Я больна, господин Гиляровский. Почти весь заработок моего мужа уходит на лекарства.

– Я знаю это.

– Знаете?! – Мария Сергеевна вдруг подалась вперед, опершись на подоконник. Мои слова явно поразили ее. – Знаете? Откуда?

– Не важно. Знаю и все.

Фон Теллер вглядывалась в мое лицо болезненно, истово:

– Поразительно! – прошептала она. – Как это поразительно! Вы знаете, что если мой муж лишится работы, то я умру. И все равно отказываетесь преследовать его!

В голове моей начало мутиться.

– Я не преследую его!

Кажется, я слишком повысил голос. Мария Сергеевна отшатнулась. Она рухнула на стул, на котором сидела до этого, и горестно покачала головой.

– Мне очень жаль, но более не вижу смысла продолжать этот разговор, – сказал я, чувствуя, что если сейчас не уйду, то могу наговорить много несправедливых слов этой женщине, которая их не заслуживала.

Я выскочил на улицу и крикнул Илье Никанорычу, чтобы он нашел извозчика.

– Вот тебе еще рубль, братец. И пусть она уезжает, от греха подальше.

Никанорыч вдруг подмигнул мне.

– Ты что? – изумился я.

– Знамо дело, ты, барин, молодой да женатый, к чему тебе всякие там бабенки.

Я с досадой махнул рукой и, не переубеждая Никанорыча, пошел к себе.

Утром в небе появились легкие облачка и жара немного спала. Для начала я отправился на телеграф и послал запрос своему хорошему знакомому Н., работавшему в Генштабе, с просьбой оказать услугу – проверить, где, в каких частях служил некий Федор Иванович фон Теллер. Н. я знал еще по турецкой войне, один раз даже спас ему жизнь. При редких встречах, когда я приезжал в столицу, он всегда зазывал меня к себе в квартиру и устраивал большой стол. А также никогда не отказывал мне, если я обращался с просьбами, когда они касались его ведомства – конечно, в пределах приличий. Потом я решил вернуться домой и поручить Коле купить несколько тетрадей и коробку карандашей. Но попасть в квартиру мне так и не удалось – у подъезда стоял тот самый охранник, кажется, Потапенко, с которым мы еще недавно фехтовали у ворот забора перед магазином Елисеева.

– Господин Гиляровский, – переминаясь с ноги на ногу, позвал меня этот амбал. – Меня Федор Иванович прислал за вами. Пойдемте скорее. Беда.

– Что случилось?

– Пахомова нашли.

– Какого Пахомова?

– Из собачьего зала.

Я пожал плечами:

– Ну пошли!

Шагая за охранником, я удивлялся – с каких это пор Теллер вдруг начал посылать за мной своих архаровцев? Впрочем, когда мы уже вошли в торговый зал, старший охранник дал мне понять, что это была не его инициатива.

– Господин Гиляровский, – сказал Теллер, даже не поздоровавшись. – Не знаю точно резонов Григория Григорьевича, но лично мне няньки не нужны. Впрочем, я приказов не обсуждаю.

– Так что случилось-то? – перебил я барона-охранника. – Что за Пахомов?

Федор Иванович кашлянул, поиграл желваками и наконец произнес:

– Вы недавно видели наш погреб с окороками. Так вот, если помните, там на днях сменился смотритель над собаками. Прежний, Пахомов, взял расчет и собирался уехать в свою деревню по срочной надобности.

– Да, помню такой разговор.

– Так вот, сегодня утром его обнаружили в коридоре около спуска в погреб. Перед дверью. Он убит.

– Убит? – переспросил я. – Кем?

Теллер посмотрел мне прямо в глаза:

– А вот это – самое интересное, господин Гиляровский. Именно это я хотел бы узнать от вас. Судя по всему, он убит человеком, которым вы недавно так сильно интересовались.

Я чуть рот не открыл от такого поворота. Но тут тяжелая входная дверь распахнулась, и в торговый зал ворвался Елисеев – как всегда свежий и безукоризненный. Впрочем, теперь – до крайности взволнованный.

– Ну что? – крикнул он Теллеру, а потом заметил меня. – Гиляровский? Уже здесь? Отлично! Пойдемте!

Но я не сделал и шагу.

– Что такое? – удивился Елисеев.

– Не сдвинусь с этого места, пока вы не вызовете полицию, – сказал я твердо. – Второй раз вы меня так просто не облапошите.

– А! – кивнул миллионер. – Да-да.

– Прямо сейчас.

Елисеев прищурил глаз, а потом пригладил свои светлые волосы над правым ухом.

– Не беспокойтесь, Владимир Алексеевич, следователь уже едет.

– Больше не боитесь огласки? – спросил я, глядя ему прямо в глаза.