Крымский щит

То ли не успели это сделать белофинны — как принято было называть их, — в спешке отступления, то ли уверены были, что вот-вот прибудет обещанный франко-британский экспедиционный корпус и дорога самим понадобится для контрнаступления… — но заминирована она не была.

(А 150-тысячный англо-французский экспедиционный корпус и в самом деле готовился прибыть на фронт против «большевиков и комиссаров» к концу февраля — началу марта 1940 г., и прибытие его сорвало только заключение мира.)

Не был заминирован и предыдущий мост, который колонна уже прошла, втянувшись в своеобразное ущелье огромных и заснеженных корабельных сосен, и диких скал древней ледниковой морены. И конечно же бесконечных минных полей.

Проверка этого факта оказалась довольно жестокой — тут красноармейцы впервые столкнулись с такой пренеприятной новинкой, как противопехотные мины — отскочишь за дерево по малой нужде на обочину — хлопок! И разулся вместе со ступней в ботинке, только кровавая обмотка на обрубке…

Так что с дороги, как под конвоем, — шаг вправо, шаг влево тут же карался противником, вернее даже, призраком противника, уничтоженного или давно ушедшего.

Но призраки вдруг ожили…

…Головной танк с рокотом вкатился на второй и последний арочный пролёт моста, из-под гусеничных траков полетели клочья прессованного снега, выхлоп через жалюзи моторного отсека и тот зачастил веселее — разъезженная лесная грунтовка наконец сменилась старинной жилой мостовой. На ней Т-26 и быстроходные БТ, отнюдь не рассчитанные на российское бездорожье, чувствовали себя куда увереннее. Грозно ворочая по сторонам клёпаной башенкой с коротким дулом пушки и спаренного с ней пулемёта, танки прокатили по мосту — один, второй…

И вдруг дорога с грохотом просела, кирпичный лом с клубами пыли брызнул в тёмные струи протоки, зашлёпал по воде. В следующую секунду третий танк авангарда просто исчез из виду. На его месте образовалась дымящаяся чёрная дыра.

Командирский БТ, шедший следом, отчаянно заскрежетал, тормозя гусеницами. Его повело на обочину; одновременно скользнул в сторону горизонтальный люк на башне.

— Вы же говорили: мин нет! — ещё через пару секунд тряс за душу командир танкового батальона сапёра, сорванного с собственной брони.

— Не было! — мотал головой сапёр так, что широкополая, с козырьком, каска образца З6-го года съехала на мокрый нос.

— Товарищ комбат! — танкиста, рванув за плечи куцей кожаной куртки, оттянул командир сапёрного батальона и яростно зашипел ему в самое лицо: — Лучше отводите танки! Сейчас начнётся! Я уже видел такое…

Комбат инженерно-сапёрного был из числа тех, кто участвовал в ноябрьском наступлении, и он действительно «уже видел такое» и не такое уже видел. Поэтому молодому командиру танкового дивизиона, недавно приданного дивизии, осталось только махнуть рукой и вскарабкаться назад, на броню.

— Слышь, комбат… — позвал сапёр вдогонку ему, пересиливая холостой треск двигателя.

Тот, опустив уже ноги в тесный створ люка, обернулся.

— Чего ещё?! — крикнул недовольно.

— Ребята мои не виноваты. Мины в опорах замурованы были. Еще в 24-м или вообще при постройке моста… — комбат сапёрного натянул вязаные перчатки. — При царе Горохе. Тут такое сплошь и рядом. Линия…

Он не договорил. Холодное, снежно-белое небо вдруг прорезал пронзительный, с подвыванием, свист.

— Ложись! — заорал сапёр. — Мины!

Снег взметнулся перед самым танком, чёрные комья забарабанили по броне. Следующая вспышка отразилась в стекленеющих глазах молодого танкиста, запрокинувшегося на краю люка, на спину…

13 января 1940 года

Покатый нос ЗИСа наконец-таки отвернул от встречи с задком открытого бронеавтомобиля с просевшим от снега брезентом на кузове. И только грузовик выглянул в промежуток между брошенными машинами; только краем глаза отметил Сергей бронзовый частокол сосен открывшегося слева леса… — как ЗИС будто подскочил на выбоине и его таки бросило на проклёпанную плоскую морду броневика с горизонтальным жалюзи радиатора.

Сергей тотчас повалился набок. Буквально за мгновение до того, как стеклянное крошево сыпануло ему на наушник утеплённой будёновки.

В верхнем углу лобового стекла зияла рваная дыра с радиальной паутиной трещин.

— Суки, забодали… — флегматично пробормотал Сергей Хачариди.

Редко какой автомобиль Красной армии был укомплектован более чем одной запаской. За те сутки, что Сергей пробирался на дорогу № 2, дивизия шла на Суомуссалми одновременно по трём лесным дорогам, разделившись на три колонны… За это время колёса он менял уже трижды. Затруднений с этим не возникало, поскольку, в сущности, весь автопарк Красной армии, за исключением, конечно, штабных легковушек, состоял из ЗИСов и ГАЗов. Но откручивать и монтировать колёса на морозе в 20–25 градусов… Даже думать об этом — сердце леденело.

— Чтоб вас… — Сергей толкнул каблуками сапог фанерную дверцу, оббитую жестью и, словно в снежный омут, кувыркнулся наружу, под борт бронеавтомобиля.