Крымский излом

– Эх, Петрович, а ты говорил – анг-лича-а-не-е?! Наши это, как есть, наши!

На немецких позициях повторилось то же самое, что было ночью, но в несколько меньшем масштабе и не с такими разрушительными последствиями. Лунного пейзажа не наблюдалось. Но пулемётные точки нежданные помощники подавили первой же атакой. Потом их внимание переключилось на что-то в глубине немецкой обороны, а моряки почти беспрепятственно сумели ворваться на окраину села. Начался штурм, бестолковый уличный бой, зачастую на пистолетной дистанции. Вместе с немцами в посёлке отчаянно оборонялись вояки крымско-татарского отряда самообороны, а попросту – полицаи. К этому моменту винтокрылые успели вернуться и теперь кружили над селом на небольшой высоте.

- Что же они не стреляют?! – скрипя зубами, бросил Вильшанский, посмотрев на небо. – Видят же всё!

- Так, какой там – видят, Львович, – ответил начальник штаба. – Вишь, каша какая, в своих боятся попасть!

- Ах, в своих боятся попасть? Ну так я щас им покажу, где свои, а где чужие!

И, повинуясь какому-то наитию, полковник вытащил из-за пояса ракетницу и выстрелил красной ракетой в дом старосты, превращённый немцами и татарами в хорошо укреплённый опорный пункт.

И, о чудо! Как говорится, "заклинание сработало". Обе пары резко развернулись и буквально снесли указанный дом эрэсами. Тут полковник волей-неволей вспомнил старого еврейского боженьку своего детства. Под немецкими бомбами не вспоминал, а тут вспомнил, ага! Потому что, когда эрэсы начали попадать в цель, всё вокруг заходило ходуном и начало подпрыгивать. От дома во все стороны брызгами полетели куски ракушечника и черепицы с крыши. Когда всё успокоилось и дым с пылью рассеялись, полковник, как и все его бойцы, поднял голову и увидел, что большого дома с толстыми стенами из ракушечника, дома, который выпил у них столько крови, этого дома больше нет. Просто нет. На его месте громоздятся груды неровно обколотого камня и битой черепицы с торчащими тут и там балками-стропилами.

Ещё минута, и во всем посёлке наступила тишина. Потом то там, то тут из окон домов начали высовываться белые тряпки, простыни, наволочки, привязанные то к стволу винтовки, то на ручку швабры. Немцы сдались, Дуванкой был взят. Не менее роты немецкой пехоты сложило оружие. А винтокрылые мстители с двойным винтом над кабиной продолжали выписывать круги в покрытом рваными облаками небе. Будто говоря немцам, стоящим на коленях, дрожащим от страха и пронизывающего ветра: «Смотрите, одно ваше неверное движение и...»

Полковника переполнило какое-то незнакомое чувство. В нём была и радость от выигранного боя, и осознание того, что дальше всё будет хорошо, и счастье от самого факта, что он дожил до поворотного момента в войне, когда мы будем бить, а немец только отбиваться. Очень волнительное и незнакомое, знаете ли, чувство.

Его бойцы тоже нет-нет, да и поглядывали в небо, а кое-кто из пожилых даже украдкой крестил стремительные тени, проносящиеся на фоне облаков. В половине одиннадцатого рота в пешем порядке выступила из Дуванкоя по направлению к Бахчисараю. До моста через речку Качу надо было идти восемь километров. Бригада одолела их форсированным маршем примерно за час пятнадцать. А что не пройти, если над головой висят ангелы-хранители. Правда, когда вышли из Дуванкоя, первая четвёрка куда-то улетела, но зато ей прибыла смена – два коротких пузатых аппарата с двумя килями.

У станции Сирень им пришлось немного пострелять, но немецкий взвод, не принимая боя, отступил по дороге на восток. Ничего не понимая, моряки почти бегом вышли к брошенному мосту через Качу и увидели... С той стороны, от Симферополя, лязгая гусеницами, двигались танки незнакомой полковнику Вильшанскому конструкции. Он поднял к глазам бинокль. Пыль из-под гусениц порывистый ветер сносил на восток, и в оптику было отлично видно, что танковую броню густо облеплял десант в форме незнакомого полковнику покроя. Винтокрылый эскорт не проявлял к приближающимся танкам никакой враждебности и, несмотря на выпущенную в ту сторону красную ракету, ну просто отказывался атаковать их и обстреливать. Полковник не знал, что и думать. Встречные не были похожи ни на немцев, ни на румын, ни на итальянцев. На советских они тоже похожи были мало... Но вот то, что кружилось сейчас в небе над головой полковника не было вообще похоже ни на что знакомое, и поэтому он рискнул, приказал:

– Без команды не стрелять!