Крымский излом

Ничего, после первого же настоящего боя, когда тело само начнёт помогать им выжить, и не только выжить, но ещё и победить, они придут и поклонятся этим самым "унтерам" в ножки. За науку и за суворовское "тяжело в учении – легко в бою". Они выживут, потому что новый командующий не бросит их неизвестно куда и неизвестно зачем. Они выживут, потому что в каждой операции на них будет работать разведка, артиллерия и авиация, объединённые общим командованиям. Выживут – и снова придут сюда, потому что от Севастополя до Качи совсем близко. Кто-то из них сам станет "шкурой" и будет учить новичков нелёгкому боевому мастерству. Я надеюсь, что мы научили наших воинов самому главному – тому куражу, который позволяет навязать противнику свою волю, заставить его делать не то, что надо ему, а то, что надо нам. Это и есть самое настоящие умение побеждать.

Сейчас мы все, и офицеры и сержанты, то есть постоянный состав, сидим в столовой и отмечаем это знаменательное событие – первый выпуск. Негромко играет музыка, бесшумно скользят между столиками официантки. Поскольку курсанты тренировались в том адском режиме, о котором я вам уже рассказал, никаких дежурств на кухне, нарядов на чистку картошки и прочих прелестей службы в Советской армии они не знали. Все это тихо и незаметно делал обслуживающий и технический состав. В основном, женщины и бойцы старших возрастов, непригодные к строевой службе.

И в курсантов всё это время вбивалось только одно: у тебя не должно возникать никакого чувства преимущества перед этими людьми! Будь им благодарен за то, что они делают для тебя. У этих, большей частью пожилых мужчин и женщин тоже есть бессонные ночи, и тяжело трудятся они для того, чтобы ты мог хорошо воевать.

Может быть, нам и удастся таким образом выучить и сформировать новую элиту Красной Армии? По крайней мере, мы на это надеемся. С завтрашнего дня у нас начинается новый набор, прибудут новые курсанты. На этот раз срок обучения два с половиной месяца, но и курсантов будет много, очень много. Теперь мы работаем в интересах бригады Бережного, а если точнее – в целях её развёртывания в корпус.

Прибудет почти пять тысяч человек, причём танкистов, артиллеристов и прочих технарей будут учить где-то в другом месте. Придётся вводить принцип "горячей койки". Кроме того, сегодня меня сильно "обрадовал" адмирал Ларионов. Оказывается, завтра утром в Севастополь прибудет пароход, на борту которого почти тысяча бывших белых эмигрантов. Приказано принять и обеспечить...

Во-первых, условия для работы особистов. Во-вторых, жесточайший режим тренировок. В-третьих, сохранение "Главной Тайны". Её положено хранить и от курсантов из красноармейцев и краснофлотцев. Но те – обычно люди дисциплинированные. Скажешь им, что это тайна ОВ, и они тут же исчезают, будто их и не было. А белые эмигранты, думаю, не такие. Намаемся мы ещё с ними.

4 февраля 1942 года. Утро. Севастополь, Северная Бухта, пароход "Гаронна". Бывший штабс-капитан ВСЮР Пётр Петрович Одинцов

Вот мы и в России. Северная Бухта, памятник затопленным кораблям. Крики чаек, мечущихся над волнами, военные корабли на якорях. Даже издали видно, как сильно город пострадал от немецкой осады. Много разрушенных и сгоревших домов, повсюду видны следы бомбёжек и обстрела.

Но давайте обо всем по порядку. На рассвете, едва только на горизонте показался берег, все пассажиры нашего парохода высыпали на палубу. В Стамбуле эта старая лохань в третий раз сменила флаг, на этот раз на американский, и теперь стала "Чарльстоном". Прямо перед нами из зимнего утреннего тумана вырастал берег Красной России, загадочный и ужасный. Меня опять взяли сомнения, правильно ли я поступил, взяв с собой в это вояж сына. Но уже было поздно сожалеть о том, что свершилось. Мы были почти на месте.

На границе минных полей наш пароход застопорил ход и лёг в дрейф. Ждать пришлось недолго. Из полосы тумана навстречу нам выскочил небольшой катер под советским военно-морским флагом. Сейчас я каждый раз старательно заменяю привычные слова "большевистский" и "красный" на "советский", и учу тому же моего мальчика. Как-то не хочется, чтобы каждый встречный по моему разговору понимал, что я "беляк"...