Крым-2. Остров Головорезов

И тут Пошта вспомнил. Это «ха!» ни с чем не перепутаешь. Док­тор Стас из Севастополя. Память услужливо подсказала — перво­го говорившего звали Воловик, матрос Воловик, а второго — мич­ман Зиняк. По поручению капитана Воронина с атомного крейсера «Адмирал Лазарев» они вместе с Поштой зачищали от бандитов руины Севастополя.

Какого дьявола?! Боевые товарищи вдруг решили выстрелить в спину?!

Пошта подумал и принял решение. Двум смертям не бывать, а одной не миновать. Будь что будем.

Листоноша отложил «Тавор» и встал в полный рост.

—  Если вам есть что сказать, — выкрикнул он смело, — и в чем меня обвинить, сделайте это в лицо. А не стреляйте в спину, как трусы!

—  Это мы трусы?! — Матрос Воловик тоже вскочил, размахи­вая «Калашниковым». — Это вы, листоноши, трусливые твари! Предатели!

—  Я ничего не понимаю, — пробормотал Кайсанбек Аланович. — Откуда такая неприязнь к клану листонош?

Пошту не убили сразу — и это был хороший знак. Теперь оста­валось выяснить, из-за чего весь сыр-бор. И поскорее, пока пуши­стики не выбрались из крепости, из-под рухнувшей лестницы, и не сожрали всех к чертям.

—  Воловик! — рявкнул Пошта. — Зиняк! Доктор Стас! Мы с вами дрались плечом к плечу! Я заслуживаю объяснений! Ну?!

Воловик подошел поближе. Левую половину лица его уродовал свежий шрам, на плече и предплечье виднелись следы укусов.

—  Несколько дней назад, — прошипел он. — Севастополь. «Ад­мирал Лазарев». Кто-то — я его убил, не успев расспросить, кем он был, — выпустил из клеток мутантов-гладиаторов. Звери убили всех на крейсере и пришвартованных к нему судах. Почти четыре­ста человек. Разорвали на куски. Я чудом спасся, успел вытащить мичмана и доктора. Из улик — сумка листоноши и очки-гогглы вроде твоих, Пошта.

—  Что за бред, — побледнел Пошта. Он представил себе сцену чудовищной резни. Узкие корабельные коридоры, лестницы, па­лубы. Подчищая разъяренных тварей, натасканных на убийство. Реки крови, оторванные конечности, стоны умирающих.

—  Это еще не все. В Степи под Судаком. Двое ваших вырезали казачий разъезд. Подчистую. Но казаки смогли постоять за себя и убили парочку нападавших. Ими оказались листоноши. Кон­верт и Марка, так их звали. Тут уже не отвертитесь, при них были жетоны.

—  Я их знал, — сказал Телеграф негромко. — Молодые хорошие ребята. Нафига им резать казаков?

—  Вчера. Бахче-Сарай. Гарем хана Арслана Гирея Второго. Листоноши отравили его первую любимую жену и зарезали вторую. Яд был из Джанкоя.

—  Безумие, — прошептала Бандеролька. — Какой яд? Мы же не ассасины, мы листоноши...

—  И таких случаев за последние пару недель, — продолжал Во­ловик, глядя на листонош с ненавистью, — почти две дюжины. И все улики против вас!

—  Теперь понятно отношение к нам в Феодосии, — прокоммен­тировал Телеграф.

—  Но зачем?! Зачем нам это надо? — почти завопил Пошта.

—  Говорят, — сказал мичман Зиняк, — что листоноши задумали захватить власть над островом. Выдавить татар, казаков, пиратов и даже Союз Вольных Городов Крыма подчинить себе. Говорят, ваш глава клана Филателист бредит мировым господством. Ищет чудо-оружие, чтобы получить перевес в тотальной войне.

За спиной у Воловика что-то зашевелилось в траве. Что-то ма­ленькое. И наверняка — умильное, с огромными глазищами и не менее огромными когтями.

Пушистики выбрались на улицу и заходили с тыла к матросами с «Адмирала Лазарева». У Пошты встали дыбом волосы на затыл­ке. Достать пистолет? Пристрелят к чертовой матери. И так все на взводе, у Воловика глаза белые от ярости. Попытаться предупре­дить? Не поверят, сочтут военной хитростью. Дать мутантам рас­правиться с матросами?

Этого Пошта сделать не мог. Пусть они и считали листонош бездушными тварями, какие-то понятия о чести у Пошты останав­ливали его от этого поступка. Да, матросы хотят нас убить. Но не отдавать же их на растерзание мутантам.

Пока Пошта размышлял, Костя действовал. Проворный маль­чишка кувырком выкатился из-под прицела мичмана Зиняка и пустил бумеранг по пологой дуге. Отточенный стальной буме­ранг скосил высокие сорняки и, судя по визгу, парочку умильных голов.

—  Берегись! — завопила Бандеролька.

Матросы обернулись и открыли огонь. Листоноши схватили отложенное оружие и присоединились.

Пушистики набегали со всех сторон — расплодилось их тут, в Генуэзской крепости, совершенно безумное количество. Объеди­нившись перед общей угрозой, листоноши и моряки начали орга­низованное наступление. Безумно жалко было тратить драгоцен­ные патроны на мелких тварей, и доктор Стас решился пожертво­вать самым дорогим — вытащив из-за пазухи флягу с прозрачной жидкостью («боцмановка», вспомнил Пошта название напитка, а потом, вспомнив его вкус и крепость, содрогнулся), плеснул само­гону на заросли сорняка и бросил туда спичку.

Сухой тростник вспыхнул, няшмяши заверещали. Вскоре весь двор Генуэзской крепости заволокло дымом и пламенем, жар сто­ял адский.

Покрытые потом, кровью и копотью листоноши и моряки вы­рвались из ворот наружу и, тяжело дыша, рухнули от усталости на землю.