Крым-2. Остров Головорезов

—  Глупости! — отрубил Уткин. — Пушка Гаусса — великий, кстати, был математик, кривая Гауссиана, слыхали? Тоже его изо­бретение! Так вот, пушка Гаусса — это последовательно соединен­ные электромагниты, которые, включаясь по очереди, могут разо­гнать любой металлический предмет до сверхзвуковой скорости, Пушка же Гаусса-Уткина отличается от классической тем, что ра­ботает на суперконденсаторах. Была такая старая, но основатель­но подзабытая технология, дающая возможность моментально вы­свобождать огромное количество энергии!

—  Короче, — перебил его Телеграф. — Мы стрелять будем или нет? Вроде поспорили...

Уткин чуть не подпрыгнул от восторга.

—  Конечно, будем! Еще как будем! Сейчас как жахнем!

Он склонился над своим изобретением, пощелкал тумблерами, что-то подкрутил, поправил, заглянул в перископический прицел и закричал:

—  Всем отойти! Стрельбище под огнем! — после чего нажал большую красную кнопку.

Пару секунд ничего не происходило. Потом пушка негромко за­гудела, на ней загорелась красная лампочка, потом желтая, и, на­конец, зеленая.

Выстрел был похож на хлопок в ладоши. Сразу после выстрела раздался еще один звук, больше смахивающий на щелчок кнута — снаряд преодолел сверхзвуковой барьер, или, образно говоря, обо­гнал свой собственный звук. А потом со стороны многострадальной пятиэтажки донесся звон бьющейся керамики.

—  В яблочко! — обрадовался Уткин.

Пошта посмотрел. От металлокерамической пластины не осталось буквально ничего. Только пыль.

«Крутая вещь», — подумал Пошта.

—  А чем стреляли? — поинтересовался он.

—  Вот! — Уткин протянул металлический шарик около санти­метра в диаметре. — Шарик от подшипника. Обыкновенный. Себе­стоимость — нулевая. Поражающее действие — ну, вы видели...

—  Впечатляет, — признал Пошта. — И сколько вы хотите за свою пушку?

Уткин задумался.

—  Ну, вообще-то это прототип, — сказал он чуточку стеснитель­но. — Коммерческое производство я еще не запустил... Знаете что? Я вам ее подарю. В обмен на маленькое одолжение.

—  Какое еще одолжение?

—  У нас в городе есть одно нехорошее место... Генуэзская кре­пость, слыхали? Ну видели так точно — этакая махина торчит пря­мо на побережье. Обитает там всякая дрянь — мутанты, выродки, пушистики всякие.

—  Кто-кто? — переспросила Бандеролька.

—  Пушистики, не сталкивались? Столкнетесь — поймете, — ту­манно объяснил Уткин. — В общем, по моим данным, в крепости есть схрон. Чуть ли не во время Катастрофы или сразу после нее умные люди спрятали там почти весь книжный фонд городской библиотеки. Если вы достанете мне некоторые из книг... Мне нуж­ны лекции Фейнмана по физике, таблицы Брадиса, и подшивка бюллетеня Академии наук СССР за тысяча девятьсот восемьдесят второй год...

Пошта вздохнул. Все они — от хана Арслана Гирея Второго до полубезумного изобретателя Уткина — хотят добраться до знаний, практически утраченных с Катастрофой. И добраться с одной це­лью — чтобы научиться лучше, больше, дешевле, эффективнее убивать.

А с другой стороны, пушка Гаусса-Уткина, заряди ее гвоздями и настрой на стрельбу очередями, могла бы спасти жизнь Штемпе­ля, скосив полчища мутантов-нетопырей одной очередью... Да, та­кая штука могла бы им пригодиться в экспедиции.

—  По рукам, — сказал Пошта. — Добудем мы вам библиотеку.

Генуэзская крепость Феодосии — даже после Катастрофы, много­численных осад, выветривания соленым морским бризом и разру­шений, причиненных мутантами и, даже в большей степени, мути­ровавшей флорой Крыма — все еще внушала уважение, не столько своими размерами, сколько стойкостью к внешним воздействиям.

—  А ведь построили ее бог знает когда, — прокомментировал Кайсанбек Аланович. — Четырнадцатый век, кажется. И до сих пор стоит. И до сих пор — крепость, с наскока не возьмешь. Хоро­шо хоть гарнизона там сейчас никакого нет, а то бы держать нам осаду до скончания времен.

«Что не так уж долго, — мрачно подумал Пошта, — учитывая обстановку на острове». В крепость выдвинулись полным соста­вом: Пошта, Телеграф, Бандеролька, профессор и прибившийся компании Костя. Непонятно было, что это за мутанты такие — пу­шистики, поэтому каждый ствол (в случае Кости — бумеранг) был на счету.

—  А почему она Генуэзская? — спросил Костя.

—  Был такой город в Италии, славился своими мореплавателя­ми, — пояснил Кайсанбек Аланович.

—  А что такое Италия? — продолжал любопытствовать Костя.

—  Была такая страна в Европе...

—  А что такое Европа?

Вместо ответа профессор только вздохнул:

—  О времена, о нравы... Знаете, любезный Пошта, надо поскорее добраться до бункеров. Господь с ним, с оружием, знания, знания надо вернуть! Которое уже поколение невежд растет!

На «невежду» Костя не обиделся — просто не понял, что это значит, и предпринял попытку сорвать гигантский, в рост сорняк с шапкой густых, как у одуванчика, перьев сверху, за что тут же получил по рукам от Бандерольки:

—  Не трогай, он же ядовитый! И вообще, без команды — ника­ких действий! Понял, сопляк?