Крылья ужаса. Рассказы

Секрет (один из секретов) лежал в формуле «Я есть Я», в особой медитации и созерцании, в проникновении в Божественную Бездну внутри себя, и «технику» всего этого Андрей создал свою. Высшее Я – учил он каждого своего последователя – и есть твоё вечное, не подверженное смерти Я, все остальные твои «я» (маленькие «я») – его тени, даже антитени, которые неминуемо исчезнут. Их надо как бы «устранить» ещё при жизни путём истинного знания и реализации этого скрытого Я.

Не нужно никуда стремиться и бежать в потустороннее, как на луну, – главное, вечное, бессмертное рядом и внутри тебя (оно и есть ты), но его нелегко открыть и «осуществить», «реализовать».

Еремеев видел правоту всего этого, но чувствовал: душа его последнее время уходит в какую-то пропасть. Он всё больше и больше называл себя «метафизическим путешественником», загробным летуном. А некоторые знания у него уже были.

– Надоела мне эта жизнь, – говорил он Ульянушке. – Она ведь просто насмешка какая-то. А высшее бессмертное Я от меня всё равно не уйдёт. Куда Оно денется, если Оно было, есть и будет. А я хочу в иную Бездну заглянуть. А если пропаду, так…

– Серёженька, – встрепенулась Ульянушка, волосы её вдруг разметались, и сама она стала стремительной, – нас-то не покидай. Неужто Россия тебе не бесконечна?!.

Она быстро включила что-то, и потекла невероятная, таинственная, запредельная народно-русская музыка, от которой можно было с ума сойти.

– Ничто истинно ценное не будет потеряно, – ответил Сергей. – Да и вернусь я. Мир мне надоел, а не то, что выходит за границы мира. К тому же видения всё время…

– Ой, как бы не пропал ты, Серёженька, не пропал. Гляди: какие мы уютные и вместе с тем бесконечные…

– Всё останется, – повторил Сергей. – Ты сама: и хранишь меня, и зовёшь в беспредельное… Мы вместе…

Всё вдруг соединилось и стало почти космическим в этой комнате. Это почувствовал и Витя, который молчал и плакал, слушая этот разговор…

Сергей, уехав от Улиньки, попал в какой-то загробный запой. Собственно, запоя в буквальном смысле не было – он не брал в рот ни грамма водки, – но были внутренние видения, знаки, символы… Самое существенное и сокровенное происходило в момент между сном и явью, когда он просыпался утром.

Он чувствовал: что-то будет, кто-то придёт.

А внешняя жизнь шла своим путём, и он часто оказывался в центре, на пересечении многих странных историй, случавшихся вокруг. Вот одна из них, довольно забавная. Состоялось знакомство с черепом некой дамы – старой профессорши, любившей науку и отрицавшей бессмертие души.

С её трупом действительно произошло что-то серебряное. Сразу после смерти обнаружилось завещание, по которому учёная отдавала свой скелет и «всё, что останется от моей личности» в пользу научных исследований. Одно учреждение почему-то воспользовалось этим, скелет попал в шкаф. Потом он много раз бродил по рукам студенток, пока его не сломал пьяный доцент, уснувший после буянства в шкафу. Остатки решили выбросить, но череп попал на дачу к приятелю Сергея Антону, который взял череп, приговаривая, что «её душе теперь будет хорошо».

И череп учёной мирно отдыхал на даче у Антона, пока не приехал туда – тоже для отдыха – Сергей.

– Череп убери, – вздохнул он. – Закопай и молись о ней в церкви, пусть найдётся хотя бы один шанс из тысячи облегчить её душу – молись… Закопай череп, но только не рядом с твоей собакой.

Антон послушно закопал несчастный череп несчастной души.

…А Сергей тем временем, передохнув, вернулся в Москву. Он тут же позабыл об Антоне, чувствуя: наконец, наконец что-то произойдёт. Своё собственное тело (и человеческое тело вообще) стало его раздражать. «Как это всё чуждо внутреннему “я”, – говорил он самому себе, – все эти ноги, руки, кишки, пальцы, волосы – надоело, надоело, и какие они все странные, чужие, даже фантастические, и это несмотря на то, что мы к этому так привыкли… Долой! Долой! Всё это ненужное! Долой!»

Своё тело казалось ему телом отчуждённого чудовища.

– Не с моей планеты эти мои руки, глаза и рот, – заключал он.

Но он не ожидал того, что случилось. Это возникло внезапно, словно в нём открылись другие, нечеловеческие уже слух и зрение, или «шестое» чувство, и он просто увидел, что рядом с нашей реальностью проявилась другая, а он её «видит» и «слышит».

Сначала это был просто странный намёк, довольно абстрактный, возникло какое-то поле, точнее, «облако» и в нём безликий космос в миниатюре (как на фотографии метагалактик), словно отражение иного мира, собранное в горсть.

Он сразу на всякий случай проверил себя (он знал как): нет, это не галлюцинации, не проекция собственного подсознания, это – «оттуда».

И с этим облаком, несмотря на всю его абстрактность, а может быть, именно благодаря ей, – в его душу и тело вошёл ужас, так что выступили капли пота, может быть, даже внутри.