Кружево дорог

Но нет. Ощущение, что никого. Отвернулись. Забыли. Что все тянется ровным чередом, пожирающим всякую надежду на яркость, пронзительность. На чувственную дрожь момента, на ликующую вспышку восторга, на трепет нахлынувшего понимания…

Одно вырывало из объятий этой трясины. То, что Вила умела делать хорошо согласно своей природе. Вила, так уж получилось, была феей. Той, что помогают создавать и поддерживать гармонию этого мира. И она всеми силами создавала и поддерживала. Помогала и улучшала. Защищала и спасала. Лечила и приводила в равновесие. Приходила ко всем, кто в этом нуждался. Спасала созданное силой жизни в мире материальном и в мире тонком.

Когда она применяла свои умения, Серый мир оставлял ее, не тревожил душу. Но и у фей случается, что накатывает усталость, поток жизненных сил превращается в слабый ручеек и круговерть дел приостанавливает свой ход. В такие моменты Серый мир пробирался внутрь вкрадчивыми струйками. Морозил холодной патокой. Происходило это все чаще. То ли свои силы на спад шли, то ли сила Серого мира росла.

*****

День выдался сумасшедший.

С утра, не успела Вила потянуться, привстав на кровати, как в приоткрытое окно ворвалась сторожевая пустельга, зависла посреди комнаты с присущим ее породе умением, взбивая воздух крыльями, и известила:

– Мар-р-ра!! Мар-р-ра чер-рная! Из Покинутых штолен! Ползет! Чаща жухнет! Зверье гибнет!

Пришлось, не завтракая запрыгивать в «полевой» костюм, строить портал к штольням и нырять в него, на ходу надевая сапоги. Загонять Черную мару обратно в Покинутые штольни, развеивать ее губительные для живого эманации, лечить отравленный лес и его обитателей.

Затем спасение из замка, подожженного случайно залетевшим в эти края драконом. Владелец замка, спесивый барон, без особого уважения относился к жителям Навьей чащи, но что делать? Прочие обитатели замка, особенно прислуга и домашняя живность, жили в ладу с древним народом. Ради них Вила без раздумий бросилась в раскаленные не затухающим драконьим пламенем недра замка.

В итоге, оградив попавших в огненную ловушку щитом своей Силы от давящего сверху жара, она вывела всех через подземных ход. Который владелец замка вырыл для возможного бегства при случае. Так что при всей своей спесивости и сам того не полагая, барон послужил доброму делу. За что не был оставлен Вилой в качестве запеченного поросенка в жаровне замка.

В завершении дня, идя пешком к своей жилищу, так как на магические перемещения уже сил не осталось, Вила наткнулась на безобразную картину – на перепаханной копытами поляне с переполненными хмельным безумием глазами китоврас Дивоки похотливо хохоча носился за лесной дриадой. Дриада явно была против его навязчивых ухаживаний, но Дивоки был достаточно быстр и силен, чтобы не давать ей возможности скрыться.

Вила, влив остатки Силы в правую руку, встала на пути мчащегося в угаре китовраса, выставив открытую ладонь. От столкновения ее узкой ладошки и широкой, заросшей темным волосом, груди китовраса, тот упал на колени передних ног, осаженный на полном скаку. Ошалело помотал буйными кудрями, свесив голову на грудь. Тяжело поднялся и побрел прочь, по лошадиному всхрапывая, поводя боками и пошатываясь. Дриада, благодарно улыбаясь, помогла окончательно обессилевшей Виле доплестись под крону близстоящего дуба и там прилечь, устало откинувшись в его корнях на мягкой подстилке из опавших сухих листьев. Опустившись на землю, Вила слегка прикрыла глаза.

*****

Снова она. Липкая серая хмарь. Тело бредет в ней словно через толщу воды. Звуки тают. Душа затравленно озирается вокруг. Где я? Кто я? Я вообще есть? А если есть, где доказательства? Не чувствую… Почему я не чувствую? Ведь было же, помню… И даже сердце, кажется, не бьётся. Хотя нет, постукивает. Но словно нехотя. Не находя веской причины гонять остывающую кровь по жилам.

Тропинка вьется бледным дождевым червем. Конец ее упирается в невысокое крыльцо. Знакомое крыльцо. Это же мой дом… Почему так серо и мрачно? Только в этом году обновила краску на фасаде. Дверь отворяется без привычного скрипа.

Она идет, оглядываясь по сторонам. Темными, пустыми коридорами. Нескончаемая вереница комнат – тянется, тянется, тянется. Откуда столько комнат? Двери, лестницы, коридоры. Временами коридор оканчивался тупиком. Просто неожиданно и без всякой логики обрывается. Приходится возвращаться, искать за какой дверью лестница, копаясь в ставшей набором тусклых картинок памяти. Она шла, отупев от бесконечного блуждания.

В одной из комнат внимание цепляется за старинное, в тяжелой раме зеркало в человеческий рост. Она всматривается в свое отражение. Милая, стройная женщина с усталыми глазами. Глаза притягивают. Чем больше она всматривается, тем больше погружается в эти глаза. Неожиданно взгляд отражения неуловимо меняется. Становится цепким и пронизывающим. Губы зеркальной Вилы произносят:

– Что ты хочешь?