Крутые белые парни

Бад взглянул на часы. Есть у него время или нет? Зачем он собирается это делать? Если он съездит туда и сразу уйдет, то это не займет много времени. Время, как всегда, было в дефиците. Но с другой стороны, визит мог послужить ему прикрытием: заехал, дескать, к старику лейтенанту, посидели, поговорили, время пролетело незаметно, поэтому и задержался.

Жилище лейтенанта оказалось обшарпанным придорожным домишком, очень неказистым и маленьким, меньше того, в котором жила Холли. Дом стоял чуть южнее аэропорта, и над головой то и дело с ревом проносились самолеты. От этого грохота, казалось, могли обвалиться чердаки и дымовые трубы. Во всей округе не росло ни единого дерева.

Бад подождал несколько секунд, чтобы окончательно решить, надо ему это или нет. Он чувствовал, что затеял поездку сдуру. Но в деле была одна деталь, которая очень не нравилась ему: получилось так, что он, Бад Пьюти, отыскал Ламара, а вот старик не смог. Это некрасиво и неправильно. Бад подошел к домику и постучал в дверь.

Женщина, открывшая ему, была похожа на сморщенный чернослив, совершенно лишенная даже намека на нежность, которая скрасила бы ее увядшие черты или следы бесконечной усталости.

– Моя фамилия Пьюти, – представился Бад. – Си Ди дома?

Она несколько секунд мерила его пристальным взглядом, а потом наконец вымолвила:

– Вы из суда, насчет уплаты?

– Нет, мэм. Я патрульный полицейский, работал вместе со стариком по его последнему делу.

– Чертов законник сказал, что придет вчера. Нам нужны деньги. Этот проклятый дурак два года назад потерял все свои деньги – он вложил их в курорт на озере. На Тексоме.

– Мне очень прискорбно это слышать, – сказал Бад.

– Но вы заходите, правда, он пребывает в черной меланхолии, как всегда.

– Он что, уже того?..

– Конечно. Нельзя же отнять у мужика его бутылку. Но до четырех он не бывает особенно пьян.

Бад вошел в маленькую темную комнату и нашел там Си Ди сидящим в облаках табачного дыма, в обнимку с бутылкой бурбона и с бумажным стаканчиком на столе. Скосив глаза, он смотрел по телевизору какую-то мыльную оперу. Лицо сморщено, на нижней губе висела сигарета. На полке за столом стояло собрание бронзовых кубков, которыми в свое время награждали лейтенанта Гендерсона за выдающиеся результаты в стрельбе.

– Привет, – сказал Бад.

– Бад, дружище, – старик подался вперед, – как это здорово, что ты заехал ко мне.

– Я просто хотел узнать, как ваши дела.

– У меня все прекрасно. К концу дня становится скучновато, а так вполне ничего.

– Вам что-нибудь нужно?

– Нет, сэр, я ни в чем не нуждаюсь. И я сейчас не так пьян, как тогда, когда мы виделись последний раз. Ты-то хочешь выпить, сынок?

– Нет, лейтенант, я просто заехал попрощаться.

– Ты единственный из всех, кто нашел в себе мужество попрощаться со мной. Оттрубил почти пятьдесят лет, и ни одна сволочь даже не сказала «до свидания». Как насчет сэндвича? Сладкая моя! Принеси Баду сэндвич.

– Не надо, спасибо, лейтенант. Я уже поел.

– Ну хорошо, Бад. Скажу тебе, это была неплохая работа с Оделлом. Очень жаль, что ты не уложил и Ламара.

– Мне не хватило одной пули, его счастье.

– Послушай меня, Бад. Я единственный, кто скажет тебе об этом. Это будет голая правда. Не надо стрелять так много и плохо целиться. Я побывал в семи перестрелках, победил во всех семи и только дважды был ранен. Надо обязательно целиться, Бад. Нельзя стрелять куда попало и уповать, что куда-нибудь да попадешь. Меня учил старый Джелли Брайс.

Уж кто-кто, а он-то знал, что такое перестрелка на близком расстоянии.

– Вы правы, лейтенант. Я просто плохо соображал в тот момент, у меня не было времени подумать.

– Есть еще одна вещь, которой научил меня Джелли Брайс. Если противник после твоего выстрела продолжает угрожать тебе, несмотря на ранение, тебе надо успокоиться и сломать ему тазовые кости пулей большого калибра. Сломаешь ему таз, и он упадет. Стрелять надо на семь сантиметров внутрь от бедра. Учти, что даже удачный выстрел в голову дает ненадежный результат. Черт, ты можешь снести ему полголовы вместе с мозгами и прострелить сердце, но он будет идти еще секунд пятнадцать. Им будут управлять рефлексы, а они не зависят от мозга и сердца.

– Я запомню эти советы.

Лейтенант отпил из своего бумажного стаканчика. Герои мыльной оперы продолжали плакать. По комнате поплыл запах бурбона и дешевого табака. Баду внезапно захотелось убраться отсюда ко всем чертям – и поскорее.

– Послушайте, лейтенант. Мне надо идти. Я должен сказать вам, мне очень жаль, что для вас это кончилось так плохо. Я не хочу, чтобы у вас остался неприятный осадок от нашего знакомства. Некоторые утверждают, что это я нашел Ламара, а у вас ничего не получилось, но мы-то с вами знаем, что это совсем не так.

– Нет, Бад, это именно так. Ты нашел Ламара, а я нет. Бад, ты собираешься привести ко мне своих парней? Я бы с удовольствием повидался с твоими мальчиками. Говорят, что у тебя потрясающие сыновья.

– Да, лейтенант.

– Давай назначим день, Бад, и я отмечу его у себя в календаре. Может, съездим порыбачим, а? Давай как-нибудь в июле махнем на выходные на Уошито. Или нет, на Тексому. У меня есть очаровательный участочек. Там есть место, где просто замечательно клюет, доложу я тебе!

– Лейтенант, – проговорил Бад, – мне надо посоветоваться с ребятами. Джеффа взяли в бейсбольный легион, а Расс еще неизвестно точно, когда уезжает на Восточное побережье. Как выясню, я позвоню вам.

– Хорошо, Бад. Слушай, ты положительно не хочешь выпить?

– Лейтенант, мне надо идти.

– Ладно, Бад.

– Как бы то ни было, мне очень жаль…

– Да, мне тоже очень жаль, Бад. Я очень хотел взять Ламара, и если бы Бог захотел этого и мне предоставилась еще возможность, то, держу пари, я бы зацепил его.

– Да, сэр.

– Да, сэр, – отозвался старик. Он больше обращался к себе, нежели к Баду. – Да, сэр. Я бы подцепил его. Просто мне не представился еще один такой случай, последний случай.