Крутые белые парни

Он вспомнил, какой была Джен, когда он впервые встретил ее много лет назад. Это была самая прекрасная женщина, какую он когда-либо видел, а когда она вернула ему его застенчивую улыбку, он просто уже не знал, куда деваться от счастья. Она оказалась верной женщиной. Она ждала его, пока он два года служил в авиации, а потом вышла за него замуж. Первые два года они жили в крохотной квартирке, которую снимали на его сержантское жалованье на военно-воздушной базе Поуп в Северной Каролине, где он заканчивал службу сержантом воздушного патруля. Она поехала с ним, когда он вновь начал учиться, она осталась верна ему, когда он пошел на службу в дорожную полицию, бросив университет, потому что был уже слишком стар, чтобы сидеть за партой в окружении малолеток. Она сказала, что все будет в порядке, хотя им пришлось жить на его курсантскую зарплату, а потом на зарплату патрульного первого класса. Потом они долгие годы сводили концы с концами на его жалованье капрала, хотя он почти сразу сдал экзамен на сержанта. Но его постоянно обходили с повышением – то по старшинству, то по протекции. Она воспитывала детей и делала нудную домашнюю работу, она вникала в те вещи, к которым он чувствовал инстинктивную ненависть – ко всем этим счетам, процентам, налогам, чековым книжкам и собраниям акционеров. Она всегда находила время подрабатывать по совместительству неполную рабочую неделю. Она никогда не упрекала его, что он не может зарабатывать столько денег, сколько получал ее отец. И если даже она была разочарована тем, что Бад всего-навсего дорожный полицейский, колесящий по оклахомским шоссе, то никогда не показывала ему этого. Она работала как вол из преданности мужу и служа своему понятию о семье. Ее ли это была вина, что со временем она прибавила в весе, что с ее лица исчезла обворожительная улыбка? Неужели она виновата в том, что с годами стала говорить обо всем с грустной, а иногда и горькой иронией?

Внезапно на Бада навалилась черная, как грозовая туча, меланхолия. Он не мог больше выносить тесное, живое ощущение семейности этого старого дома. Он кожей чувствовал себя на месте того сержанта, его жены и детей, сердцем ощутил их безденежье, повседневную борьбу за то, чтобы все оставалось в порядке в их семье. Бад вышел на веранду, где стояло кресло, с которого было очень удобно обозревать окрестности. Он сел на ручку кресла и глубоко втянул всей грудью воздух в легкие. Это немного помогло. В какую-то секунду ему показалось, что его сейчас вырвет. Он удивился, что не свалился на пол, так плохо ему стало. Он провел рукой по лицу, и рука бессильно упала вниз.

«Ты же насквозь болен, старый дурак», – сказал он себе.

У него появилось дикое желание взять и удрать отсюда. Просто уйти – и все. К черту Холли и эту дурацкую затею с домом. Ничто не доставило бы ему сейчас такого удовольствия, как бегство от Холли и этой противной домовладелицы. Он захотел назад, к Джен. Если он скажет об этом Холли, вырвет ее из своей груди, то сможет сохранить свой брак и свою семью. Он вернет их себе. Сделай это. Сделай это сейчас!

Но он ничего не сделал. Он вообще не сдвинулся с места. Сидел и смотрел из окна на тихую улицу: деревья, маленькие домики, бегающие и играющие дети.

– Бад! Бад, солнышко мое, поднимись наверх!

Бад поднялся по лестнице наверх, где были три спальни и туалет, двери их выходили в маленький холл.

– Бад, миссис Райан говорит, что мы можем сломать ту стенку и сделать из двух маленьких спален одну большую.

Зачем это надо? Если к ним будут приходить его мальчики, то им нужны будут комнаты, пусть маленькие, но отдельные.

– Солнышко, ты сможешь сделать из этой комнаты свой кабинет, – ворковала она.

– Да, – произнес он.

– Мой жених – офицер дорожной полиции, – объяснила Холли хозяйке.

– Я очень рада, что вы оказались офицером полиции. Я заметила у вас на поясе пистолет и решила, что вы, наверное, этот ужасный Ламар Пай.

– Нет, я не Ламар Пай, – возразил он, – но немало времени провел, гоняясь за ним.

– Он страшный человек, – говорила женщина. – Моя дочь живет в Уичито-Фолсе, и я частенько по воскресеньям обедала в этом самом ресторане. То, что он сделал, ужасно. Я уверена, что вы все вместе поймаете и убьете его. Мне страшно подумать, что дело дойдет до суда, где всякие адвокаты начнут говорить, что он жертва роковых обстоятельств.

– Мы обязательно возьмем его, – сказал Бад.

– Бад, солнышко мое, миссис Райан говорит, что она согласна сдать нам дом всего за триста пятьдесят долларов в месяц. Мы можем переехать хоть сегодня. Это будет так чудесно. И здесь такое тихое и уютное место.

– Холли, мы ведь только начали осмотр жилья. Может, посмотрим, что предлагают в других местах? – улыбнулся Бад.

– Да, моя милочка, ваш жених совершенно прав. Надо осмотреть и другие места, чтобы не снимать жилье с бухты-барахты. Я повидала такие случаи.

– У вас есть еще кандидаты?

– Нет, моя милочка, пока нет, так что не спешите.

– Дорогая, мы сегодня посмотрим еще какие-нибудь дома?

– Да. Ну ладно, я позвоню вам позже, миссис Райан. Спасибо вам большое.