Читаем Крупным планом полностью

У входа в ЦДЛ встретился с дочкой. Разделись, вошли в Большой зал, где уже полно кавказских людей. У нас места в первом ряду. Здесь же Тофик Меликов, он сказал, что из-за болезни не смог приехать Мансур Векилов. И напомнил мне, что моё место в президиуме. Познакомил меня с Анаром — коренастым человеком с большой головой, большим лицом и несколько замедленным взглядом. Я сказал ему о предложении Кузнецова встретиться для разговора. Анар не спросил, где и когда, а стал объяснять, что остановился он в представительстве Азербайджана в Москве, в гостевом доме, но, к сожалению, не знает, какой там номер телефона. И времени у него мало, как у всякого гостя Москвы. Так что лучше всего договариваться с Тофиком, он поможет нам связаться.

Открыл вечер Тофик Меликов. Он стал говорить о жизни и творчестве Самеда Вургуна. При этом не удержался от банальностей: и трудно жил Самед в тоталитарном государстве, и под давлением властей, а часто из страха репрессий, писал о вождях — о Ленине, о Сталине; воспевал и восхвалял революцию, социализм и светлое будущее — коммунизм. Не преминул также сказать о выдающемся таланте поэта, его широчайшем творческом диапазоне, правда, в рамках соцреализма. И предоставил слово мне.

Я прочитал обращение Михалкова и решил дополнить его:

— Наше круто изменившееся время, — сказал я, — подвергло ревизии многое из того, что ещё недавно было дорого нам и составляло смысл нашей жизни. Не обошлось без перегибов. Многих хороших писателей, деятелей искусства стали обвинять в приверженности соцреализму. Обязательно утверждается, что всех поголовно писателей держали в узде, что писатели боялись пойти «не в ногу» и, дескать, поэтому писали о вождях, о революции и прочий вздор. При этом забывается, а часто лицемерно отбрасывается тот факт, что наша страна в двадцатые- пятидесятые годы, по выражению Томаса Манна, находилась на революционном подъёме. Писатели, как и подавляющее большинство граждан Советского Союза, строили новое общество, крепя мощь Державы. «Писали из страха?» Кто писал из страха? Маяковский писал о Ленине, о социализме «из страха?» Или Есенин? Или Пастернак и Мандельштам? А какой, скажите, страх владел Самедом Вургуном? Бросают в него камни как в представителя соцреализма, но я сейчас вам прочитаю строки, которыми он завершает своё стихотворение «Рейхстаг» в переводе Павла Антокольского:

Здесь вписаны и ваши имена,

Сыны Баку, сыны родного края.

Пускай придут иные времена,

Ваш подвиг будет жить не умирая.

Вот он стоит, поверженный рейхстаг,

Проломы, бреши, битый камень, щебень,

Куски колонн, провалы, в ста местах

И купола раздавленного гребень…

И падают снежинки на рейхстаг,

Ткут саван для железного скелета,

И внятно говорит картина эта:

Любой завоеватель кончит так!

Каким вождём или каким «режимом» подсказаны эти слова? Из какого «страха» они написаны? И если такие стихи — соцреализм, то я за соцреализм! — так завершил я своё выступление.

23 октября. Завтра день рождения Саши, а подарка у меня ещё нет.

Утром встретился с Кузнецовым. Пришли к нему в кабинет. Он попросил меня побывать на вечере «15 лет независимости», который проводит посольство Казахстана, и, в случае необходимости, выступить от МСПС. Задумался и заговорил совсем о другом:

— Я хочу, чтобы то, что сейчас я вам скажу, осталось между нами. Мне кажется, необходимо от Бояринова передать вам решение всех оргвопросов. Чтобы вы отвечали за оргработу, а ему оставить только экономику. Чтобы вы были здесь, как когда-то Верченко в Союзе писателей СССР. Вы и так этим успешно занимаетесь, но я хочу, чтобы это было официально закреплено за вами. Мы все ждём окончательного решения суда по нашей недвижимости, и тогда мы сможем многое поправить в наших издательских делах, в осуществлении премии для переводчиков. А возможно, и в зарплатах для сотрудников. Как ваше мнение?

Я не мог согласиться с его предложением. Во-первых, большей власти, чем у меня есть, мне не нужно. Мне вообще власть над писателями не нужна, над писателями властен только Бог. Во-вторых, это обязательно приведёт к столкновению между мной и Бояриновым. А подобных отношений нам только и не хватало. В-третьих, как же Кузнецов, такой опытный руководитель, не понимает, что он делает? Если для него это попытка ещё больше приблизить меня к себе, то весьма неуклюжая. И ещё более неуклюжая, если он таким образом хочет укрепить меня.

— Феликс Феодосьевич, я думаю, делать этого не нужно. Мы с вами уже работаем, у нас неплохо получается, и будем работать дальше. Пускай всё остаётся как есть. У нас в коллективе сейчас неплохая обстановка. Всё идёт, как задумано, как определено нашими планами.

— Ну хорошо, — согласился он. — Так и будем действовать.

Кажется, в этом объединяющем обоих «так и будем» есть понимание того, что он видит мою правоту и согласен со мной.

24 октября. Вечером всей семьёй отмечали Сашино тридцатилетие. Подарили ему две рубахи и галстук. У папы юбилей, а все разговоры о дочке. Она в это время спала в своей кроватке.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии