Кровавый след

— Нет, не шучу. Еще в девяносто восьмом Мугабе и Читепо столкнулись с огромной проблемой. У них не было оборудования для добычи алмазов. Но в Африке на мертвечину всегда слетаются стервятники. На сцену выходит некий Саид Халид бен Алави Мэки, бизнесмен и нефтяной магнат из Омана. У него есть необходимое оборудование… Через неделю подписали соглашение о создании совместного предприятия. Учредителями стали вооруженные силы Зимбабве, правительство Зимбабве и Мэки. Очевидно, связь с «Аль-Каидой» наладил именно наш мистер Мэки. Через свои многочисленные компании он не только отмывает деньги для террористов, но также занимается прямыми поставками. Помогает своим друзьям деньгами и оружием. Ну а в последнее время… вы, наверное, понимаете, как трудно стало Читепо избавиться от бриллиантов. За ними следят все, в том числе ЦРУ. Все обычные каналы заблокированы, все погранпосты просматриваются. Если верить слухам, Читепо готов продать алмазы на любых условиях, а время на исходе. Для него, для Мугабе, для Зимбабве. То есть… кто знает, куда приведет новая правительственная коалиция? Сейчас каждый за себя, и даже они следят друг за другом, как коршуны… В общем, в последний день на приеме Джонсон Читепо много времени провел с Корнел. Помню, я пошел спать незадолго до полуночи, а они сидели рядышком, сблизив головы, и вели какой-то серьезный разговор. По-моему, я догадываюсь, о чем они говорили. Она наверняка показалась ему идеальной кандидатурой — южноафриканка, белая, которую никак нельзя заподозрить в связях с контрабандистами. А воспользоваться носорогами… Да, это очень, очень разумно.

Я спросил его о носорогах.

Эрлихман сказал: больше года назад до него дошла весть, что Дидерик Бранд, благодетель зимбабвийских фермеров, очень хочет приобрести пару носорогов для разведения. Когда он в июне случайно набрел на двух подходящих животных — километрах в двадцати, не дальше, от того места, где мы сейчас сидим, — он понял, что в Зимбабве животные вряд ли выживут. Браконьеры активно охотятся на черных носорогов; полиция не препятствует браконьерам, а, наоборот, часто покрывает их. Вот почему он сразу же уведомил Дидерика о находке. Они договорились: Бранд финансирует операцию, а Эрлихман делает все возможное для того, чтобы носороги в целости и сохранности добрались до границы. Начав обдумывать операцию, Эрлихман сразу подумал о Корнел ван Ярсвелд, потому что она знала, как усыпить животных во время перевозки. Он нашел ее визитную карточку и позвонил ей…

— Когда это было? — уточнил я.

— В начале июля. Через два дня после того, как я ей позвонил, она приехала сюда. Нам с ней почти не пришлось ни о чем договариваться. Если я предоставлю рабочих, которые проведут погрузку животных, она обещала устроить все остальное — грузовик, наркоз для животных. Правда, просила она за свои услуги довольно много. Двести пятьдесят кусков…

У Флеа было почти три месяца и четверть миллиона рандов, чтобы все организовать. И скорее всего, она заручилась помощью Джонсона Читепо и зимбабвийских властей. По ее поручению кто-то сконструировал контейнеры особой формы, ей помогли миновать блокпосты, благополучно доставить драгоценный груз на границу. Если Эрлихман прав…

— Я наблюдал за носорогами; мы назначили дату отлова и провели операцию на той неделе. Корнел усыпила животных, мы погрузили их в машину, и она отправилась в путь. На самом деле все прошло достаточно прозаично. И когда она скрылась за поворотом, оба носорога пребывали в добром здравии. — Эрлихман жестом показал в сторону колеи джипа, которая уводила прочь от лагеря.

— Когда… она скрылась за поворотом? — переспросил я.

— Совершенно верно.

— Одна, без водителя?

— Она сказала, что сменщик-водитель ждет ее в Квекве. Это примерно в ста пятидесяти километрах отсюда.

43

Походка каждого человека индивидуальна; человек оставляет на земле своеобразный «автограф».

Настольная книга следопыта.

Введение

Мне не спалось. Я лежал в палатке, прислушивался к ночным звукам Африки, но узнавал только вой шакала. Остальное оставалось неразборчивым: птицы, насекомые, ночные животные жили во тьме своей тайной жизнью. Как и многие из нас.

Прежде чем мы, наконец, разошлись, я задал Эрлихману еще два вопроса. Первый был о том, упоминала ли когда-нибудь Флеа о своем доме, о своем прошлом.

— Странно, что вы спросили, — ответил он. — Ночью, накануне того дня, как мы отловили носорогов, я спросил ее, откуда она родом. А она показала на свою красную дорожную сумку и ответила: «Вот мой дом». Я решил, что она меня не поняла. Где она выросла? Она как-то странно усмехнулась и ответила: «В чистилище». Я так и не понял, что она имела в виду.

Второй мой вопрос относился к Дидерику Бранду и ящикам фирмы «Квернер».

— Что ж… — он посмотрел на свой стакан, как будто в нем можно было обнаружить что-то важное, — это Африка!

В курсе ли он, что в тех ящиках было оружие?

— Да, я в курсе.

Куда они подевались?