Кровавый Дозор

— С футболом все еще проще, — продолжал Саушкин. — Я уже говорил тебе о нашем стремлении создавать свои семьи, кланы, сбиваться в группы. Почему? Даже я не могу тебе точно ответить на этот вопрос. Возможно, это тоже заложено в самой нашей природе — ты видел когда-нибудь пещеры, переполненные летучими мышами? Или деревья в Камбодже, на которых днем отдыхают стаи летучих лисиц? Последний вариант не совсем корректен, потому что летучие лисицы не обладают эхолокацией, но дело не в этом. Возможно, что сами того не подозревая, мы ищем плечо друга, на которое могли бы опереться в тяжелую минуту, семью, в которой мы могли бы жить равными среди равных. Но, оказывается, это невозможно для нас. На протяжении веков мы гибли целыми кланами только от того, что находились рядом, из-за этого нас беспощадно выжигали и уничтожали, потому мы и научились выживать поодиночке или небольшими группами, мы приспособились прятаться в толпе среди людей, потому что еще не было случая, чтобы обычные люди уничтожались одновременно с нами. Нас не очень любят Темные, хотя многие годы мы верно служили им, и ненавидят Светлые, с которыми мы воевали всю нашу историю. Но даже они не знают, кто на нас охотится. — Костя на минутку задумался над очередным ходом. — Так вот, практически одновременно с развитием джаза, в мире началось бурное развитие футбола. Признаюсь, мы не сразу поняли его потенциал, лишь после того, как в Рио-де-Жанейро была построена знаменитая Маракана, наши бразильские собраться обнаружили, что это идеальное место для сбора наших общин. Пусть только на полтора часа, но как же это много после веков одиночества! Мы получили возможность собираться тысячами! Ты представляешь себе, Антон — тысячами, не боясь быть растерзанными беспощадным врагом! На стадионах мы находим все, что нам необходимо — чувство родственного плеча и одновременно чувство безопасности, вызванное большим скоплением народа. И, что немаловажно, стадионы — это всегда открытые помещения, которые мы всегда можем покинуть в случае экстренной ситуации. — Он сделал очередной ход. — Тебе мат, Антон.

Несколько последних ходов я сделал как в тумане и поэтому не удивительно было, что партию я проиграл. Что-то меня зацепило в Костином рассказе, что-то очень важное было в его словах, но я никак не мог ухватиться за нужную ниточку. Стараясь не выдать себя перед Саушкиным, я сделал огорченную мину.

— Может, еще партию?

— Нет, на сегодня хватит, у меня есть еще важные наши, вампирские, дела. — Костя с насмешкой посмотрел на меня. — Наверняка Светлана рассказывала тебе, чем мы сейчас занимаемся, и ты все-таки просто шпионишь, пытаясь что-то у меня выведать. — он рассмеялся. — Можешь передать ей, что в моих планах — мировое господство, и пусть ваши Дозоры и Инквизиция гадают, что я имел в виду!

С этими словами Мастер вампиров, не прощаясь, величественно вышел из комнаты.

Но в данный момент меня не интересовало ни мировое господство вампиров, ни Дозоры вместе с Инквизицией. У меня, наконец, появилась Идея. Ну, или что-то на нее похожее.

На следующий день ко мне подсел дядя Гриша. Выглядел он осунувшимся и невыспавшимся, наверное, увлекся переводом — подумал я.

— Добрый день, Антон!

— Здравствуйте, Григорий Сергеевич, не ожидал вас так быстро! Закурите? — я услужливо предложил ему сигарету.

— Не откажусь, надеюсь, что и после прочтения моего перевода продолжишь угощать меня! — несколько смущенно засмеялся дядя Гриша.

— Что-то не так? — заволновался я. — Не удалось перевести? Или это действительно оказались долговые расписки и перепись стада?

— Ну, не так кардинально, но вы почти угадали, — он снова перешел на «вы». — Кстати, я уже говорил вам, что ничего плохого в долговых расписках нет, важен, прежде всего, текст сам по себе, ведь даже в такого рода записях ученые черпают данные о том, как жили люди в те времена, какой социальный строй они поддерживали, чем питались и прочее, прочее…

— Ну что же, значит, текст из нашего архива несомненно послужит науке, — оптимистично заявил я, горько раздумывая, зачем мне нужны долговые расписки и что они делали внутри шкатулки

— Э-э-э-э….. - дядя Гриша снова начал жевать губами. — Не совсем так… Дело в том, что даже я не до конца понимаю, что написано в этом документе. Да, это несомненно древнеарамейский язык, да, мне понятны все слова, но когда эти слова вливаются в предложение, я почти ничего не понимаю! То ли автор шифровал свои записи, то ли они ничего не значат и это просто обычный рецепт, то ли это что-то весьма значительное, чего я просто не способен понять.

— Как это — рецепт? — опешил я. — Рецепт чего — блюда, лекарства? — Может, магический рецепт — крутилось у меня на языке.

Дядя Гриша глубоко затянулся, умудрившись при этом еще и грустно вздохнуть, докурил сигарету до фильтра и начал рассказывать.