Читаем Кровавые следы полностью

Он был прав. Десятки полузакопанных, оливково-коричневых мин глядели на нас из земли под нашими ногами. Некогда они были скрыты, но время и погода частично обнажили их. Они были размещены аккуратными рядками, словно цветы на грядках. Мы раньше не видели мин этого типа и не знали, противопехотные они или противотанковые. Никто, похоже, даже не знал, в какой стране они сделаны и во время какой войны установлены. Невероятно, но наши пехотные колонны неумышленно прошли между рядами мин. Мы проскочили, словно компания мистеров Магу, не замечая опасности, нас спасла только судьба. Мы уцелели вопреки, а не благодаря себе.

Плохие новости быстро расходятся. Вскоре каждый в роте узнал о нашем положении и выполнил поворот кругом. Сто пятьдесят пар глаз были прикованы к земле, пока мы пытались оттуда выбраться. Мы стояли на своих местах, пока парень, находящийся ближе всех к краю минного поля, не вышел за его пределы. Следующий в строю прошёл по его следам, стараясь наступать точно на те же места и не пытаться обнаружить новые мины методом Брайля. Мы все выбрались благополучно. Я не знаю, докладывал ли кто-нибудь о нашей находке в штаб дивизии, чтобы минное поле можно было бы добавить на наши карты этой территории.

Вскоре после того, как мы покинули минное поле, мы выбрались из джунглей и провели большую часть остатка дня на относительно открытом месте между лесов. Обычно на открытых местах я чувствовал себя мишенью, что вызывало у меня ощутимое беспокойство. В тот день, однако, открытая местность стала облегчением. У меня вышел перебор с минами и ловушками и мне хотелось некоторое время пройтись по местам, где я смогу увидеть следующую пакость до того, как наступлю на неё.

Несколько раз на открытой местности нам приходилось менять курс, потому что мы натыкались на обширные участки, утыканные кольями-пунджи. Это были длинные бамбуковые копья, воткнутые в землю примерно на фут, а ещё полфута торчало из земли. Верхние концы были остро заточены. Они стояли рядами с дистанцией около фута, так что при попытке пройти между ними они истрепали бы нам штаны и ноги. Что ещё хуже, если бы началась стрельба, среди них было бы трудно залечь, не поранившись. Конечно же, существовала одна стойкая легенда джунглей, я слышал её несколько раз, что когда ВК проходят мимо кольев-пунджи, то они обязательно помочатся или испражнятся на них, чтобы повысить возможность заражения, если мы об них поранимся.

Как ни странно, они очень приглянулись мне в качестве сувенира. Я долго и задумчиво смотрел на них, когда мы проходили мимо первого встретившегося нам небольшого участка. Там их было штук пятьсот. Воспоминания о кисло-сладких сосках и всех его выдумках, дурацких историях из школы джунглей всплывали у меня в голове. Он предупреждал нас о взрывающихся кольях-пунджи и других сувенирах на память. Наверное, он хорошо справился со своей работой. Проходя мимо, я передумал искушать судьбу и бросать вызов богам кольев-пунджи. Я оставил бамбуковые копья там, где нашёл их.

<p>АПРЕЛЬ</p>

Следующий день начался с опасной ситуации, но закончился благополучно. Нас доставили вертолётами на прогалину чуть южнее камбоджийской границы, в головном слике первой волны. Мне досталось место на левой стороне, на стороне пилота, и мои ноги свисали из вечно открытой боковой двери. Полёт продолжался дольше обычного, пожалуй, часа полтора. Я периодически вытягивал ноги, распрямляя колени и некоторое время удерживая ступни на весу, а затем подгибал их, точно так, как делают дети на качелях.

Наш вертолёт был каким-то гибридом, частично слик, частично ганшип. На каждой стороне имелся небольшой контейнер с дюжиной ракетных направляющих. Такие обычно бывают на ганшипах с примерно двумя дюжинами ракет. На нормальных сликах их нет вообще.

В течение большей части полёта я не задумывался о ракетных контейнерах. Через тридцать минут горизонтального полёта мы начали постепенное снижение. Внезапно пилот резко наклонил нос вертолёта и вошёл в короткое, но крутое пикирование. Это заставило меня отодвинуться от двери и вцепиться во что-то ради спасения своей жизни. Затем, безо всякого предупреждения, пилот выпустил все ракеты с обоих бортов. Меня это потрясло. Всего лишь несколькими секундами ранее мои ноги находились напротив контейнера, прямо на пути ракет. Если бы резкое снижение не застало меня врасплох и не заставило отодвинуться назад, мои ноги оказались бы в опасности! Их отстригло бы на уровне лодыжек.

Если пилот постоянно запускал ракеты, не предупреждая пассажиров, рано или поздно кто-нибудь должен был пострадать. Может быть, ему до сих пор везло. Может быть, у него IQ был, как у поганки. Так или иначе, я ничего не мог поделать или хотя бы пожаловаться. Когда мы добрались до земли, надо было выходить из вертолёта побыстрее и срочно отходить.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии