Кровь моего врага

Исаир продолжал молча сверлить ее взглядом.

– Он предложил мне вернуться в К’хаан. Вынужденный Совет даровал мне прощение.

Ненадолго в комнате воцарилось молчание. Исаир стоял в проеме распахнутой двери, молча глядя в густую тьму улицы. Различить выражение его лица было невозможно.

– Отправишься завтра?

Пару секунд Мадея подбирала слова, совершенно ничего не понимая.

– Ты… отпускаешь меня? А как же сделка и Кассилус?

– Черт с ней. После всего, что произошло, мне нужно забиться в укромное местечко и не высовываться.

– Ясно. – Мадея поджала губы и развернула бумагу, в которую были завернуты отбивные. Комната наполнилась ароматом жареного мяса. – Кушать подано.

Исаиру не спалось.

Если бы боги знали, что такое милосердие, он бы уснул и забылся хоть на пару часов. Даже самые кошмарные грезы, полные крови и насилия, были лучше, чем эта тихая бессонная ночь.

Видимо, он не заслужил даже кошмаров.

Из противоположного угла комнаты донесся шорох и тихий вздох. Похоже, Мадее тоже не спалось.

Рана на плече вновь заныла, отчего Мадея натянула одеяло до самой макушки, надеясь, что тепло уймет боль. Уже в сотый раз она изучила забитую сором трещину между досок, затем перевернулась на другой бок.

С одной стороны, Эльран был прав. Из этого города нужно было бежать и как можно скорее. Все эти дни рядом с дху она постоянно подвергала себя опасности. Дни в Н’аштароте были наполнены спокойствием и безмятежностью. В К’хаане ее ждал любимый дом, раскинувшийся под ветвями на самой окраине города. В К’хаане охота приносила удовольствие, а припасов хватало на целую зиму.

Там не было нужды грабить и убивать, чтобы выжить, не было алчных людей, ненормальных вампиров с их грязью и мраком. Представив тихий шепот листвы, она едва заметно улыбнулась.

Мадея вновь перевернулась, заставив доски заскрипеть.

Она могла спокойно бросить дху, предоставив его Вынужденному Совету. Могла вернуться домой… Если это можно было считать домом.

Мадея снова устало вздохнула.

Она смогла уснуть, лишь когда в щелях между досками забрезжил солнечный свет.

Последовавший день так и не принес долгожданного облегчения. Сомнения не давали покоя, заставляя нервно вышагивать по комнате. Солнце медленно ползло над крышами домов, растапливая снег. Внизу все так же разгуливали воины в белых одеждах.

Затянув горло сумы, Мадея обернулась к Исаиру, склонившемуся над давно остывшей тарелкой похлебки.

– Я… все-таки ухожу.

– Вижу. – На долю секунды ее пронзил холодный взгляд. Ложка снова медленно погрузилась в желтый отвар. – Ты уверена, что они не линчуют тебя в первый же день?

– Эльран сказал…

– Эльран мог сказать все, что его душе угодно. Скажи он, что у него три ноги и петушиный хвост, ты бы тоже поверила?

– Я знаю его с детства и могу отличить, когда он врет, а когда говорит правду. – Мадея закинула сумку за плечо и недовольно нахмурилась. – Почему ты говоришь такие вещи? Почему начинаешь отговаривать? Помнится, вчера ты с радостью отпустил меня на все четыре стороны.

Исаир молчал, упрямо уставившись в покрытую жирными каплями поверхность похлебки. Ложка глухо стукнула о дно тарелки, и, зачерпнув побольше гущи, он поглотил ее содержимое с непробиваемым видом. Упрямый дху.

– Почему? – повторила она в последний раз.

Концы белых прядей почти касались жижи в тарелке, а губы сжались. Больше он говорить не собирался, это было видно невооруженным взглядом. Впрочем, другого от Исаира не стоило и ожидать.

Мадея развернулась, вышла из пристройки и, закрыв за собой дверь, прислонилась к деревянным перилам. Выдохнув, она опустила голову и зажмурилась. Почему?

Удар по столу донесся из глубин каморки, а слова, почти заглушенные грохотом, заставили Мадею оцепенеть. Спустя минуту растерянного бездействия она тихо спустилась по лестнице и зашагала по направлению к таверне, за которой, прислонившись к обшарпанной грязной стене, ее уже поджидал Эльран.

Исаир перевел дух и стиснул отбитые о дерево кулаки. Затем размахнулся и одним резким движением послал уже пустую жестяную тарелку в угол комнаты. Она с грохотом приземлилась, взорвав давящую на уши тишину. Почувствовав липкий холод растекшейся похлебки под пальцами, Исаир отдернул руку и встал.

Ушла. Наконец ушла.

– Черт… – Он судорожно выдохнул, стараясь успокоиться.

Разве не этого он хотел? Почему же теперь внутри стало тошно и пусто…

«Потому что я люблю тебя!»

Непривычные слова. Глупые, неосторожные и запоздалые, они вырвались сами, больше похожие на вскрывшийся гнойный нарыв. Исаир взъерошил волосы и оглядел комнату так, словно видел ее в первый раз. Теперь она казалась пустой и брошенной. Один вид этих облезлых стен казался омерзительным.

Исаир тупо уставился в дощатую стену. Снова один. Как долго он этого добивался.

Скрип отворившейся двери заставил его вскочить. На пороге темнела женская фигура.

– Ты? Но почему…

– Я опоздала. – Она издала горький вздох. – Видимо, он не дождался и ушел.