Кровь моего монстра (ЛП)

Его рука сжимает мои запястья над моей головой, а его колени лежат по обе стороны от моего живота. Я впервые вижу его лицо с тех пор, как он напал на меня из засады, и жалею, что посмотрела. Оно напряженное, но пустое. Мрачное, но эмоциональное. Нет ничего страшнее спокойного Кирилла. Он становится силой, с которой нужно считаться, лишенной каких-либо ограничений или моральных кодексов. Не то чтобы у него когда-либо было что-то из этого, но он, по крайней мере, прилагает усилия, чтобы притвориться, что это так. Но прямо сейчас, правда? В нем нет и намека на эту часть. Он полностью настроен на разрушение, а я случайно оказалась не в том месте и не в то время.

— Что... — я замолкаю, когда он один раз качает головой.

— Ш-ш-ш, не разговаривай. Я так близок к тому, чтобы стать настоящим гребаным животным, и если ты продолжишь говорить, эта ситуация станет очень ужасной.

Я сглатываю, но комок застревает у меня в горле. Это первый раз, когда я слышу, чтобы он говорил таким низким тоном. Он тверд и собран, но под поверхностью скрывается пугающий ураган.

— Итак, Саша... — его голос становится еще более глубоким до едва уловимой угрозы. — Ты закончила быть доброжелательной и убедилась, что с Константином все в порядке?

— Да, в общем то, закончила — понятия не имею, как мой голос звучит так нейтрально в данных обстоятельствах. — Один из нас должен был это сделать, поскольку он твой брат.

— Разве я просил тебя присматривать за моим братом? — Его угрожающий тон потрясает меня до глубины души.

Наверное, мне следует промолчать, но это не гарантирует, что он прекратит это. Что бы я ни делала, если Кирилл что-то задумал, то он добьется этого. Так что я могла бы с таким же успехом избавиться от этих хаотичных эмоций в моей груди.

— Мне не нужно твое разрешение на все, что я делаю — я пытаюсь высвободить свои запястья, но невозможно ослабить его железную хватку. — Вопреки тому, во что тебе нравится верить, ты не мой сторож, Кирилл.

Жестокая ухмылка приподнимает уголки его губ.

— Если ты находишь утешение в этих иллюзиях, то продолжай верить им, но реальность такова, ты моя, и я могу делать с тобой все, что мне захочется. Ты моя гребаная собственность, Саша. Это понятно?

Горячая влага щиплет уголки моих глаз, но я отказываюсь показывать ему, какой вред наносят мне его слова. Хотя я всегда знала Кирилла как методичного, хладнокровного монстра, я впервые вижу это воочию. Все, что произошло в прошлом, и то подобие безопасности, которое я чувствовала в его объятиях, было не более чем моим принятием желаемого за действительное. Он всегда думал обо мне только как о чем-то, чем он может владеть. Дополнение к его коллекции. Я ни в коем случае не являюсь частью его амбиций. Черт возьми, с таким же успехом я могла бы быть игрушкой, с которой он тратит время, пока не займет должность, над получением которой он работает.

      — Я не твое что-то — говорю я со спокойствием, которого не чувствую. — И я, конечно, не твоя.

Мускул на его челюсти напрягается, а глаза за стеклами очков темнеют.

— Это потому, что ты уже принадлежишь кому-то другому?

— Кому-то другому?

Между нами повисает долгая пауза, пока тусклый свет от прикроватной тумбочки отбрасывает тени на его резкие черты.

— Я продолжаю с того места, на котором остановился ранее. Мне нужно имя.

— Я не понимаю, о чем ты говоришь.

— Ты знаешь, о чем я говорю. Мне нужно имя человека, с которым ты ранее разговаривала по телефону.

Мое сердце бешено колотится, и я думаю, что Кирилл мог бы вскрыть мою кожу, чтобы получить ответы. Я должна постоянно напоминать себе, что каким бы благочестивым он был, это не то, что он на самом деле может сделать.

— Эта часть моей жизни тебя не касается — говорю я просто, достаточно тихо, чтобы слова прозвучали как мольба.

— Имя, Саша. Я не буду повторяться в другой раз.

Я поджимаю губы.

Напряжение волнами исходит от Кирилла, усиливаемое его крепкой хваткой на моих запястьях. На мгновение мне кажется, что он сломает их или что-то в этом роде, но потом он поднимает меня за них. Я ошеломленно замолкаю, когда он отпускает мои руки, снимает куртку и расстегивает рубашку. Пуговицы рассыпаются по кровати и скатываются на пол.

Мои груди покалывает под бинтами, а соски твердеют, превращаясь в болезненные бутоны.

Должно быть, со мной что-то не так, потому что, хотя я знаю, что он сумасшедший, мне все равно нравится его грубая сторона. Часть меня жаждет этого, в то время как другая часть боится этого. Факт остается фактом: если это отвлечет его мысли от текущей темы, то все, что я могу сделать, это позволить этому случиться. Вскоре после этого мои бинты исчезают от быстрого движения его сильных жилистых рук. Мои груди свободно подпрыгивают, а соски пульсируют от желания.

Затем он расстегивает мой ремень и стягивает с меня брюки и трусы, так что я сижу на кровати совершенно голая.