Кровь моего монстра (ЛП)

При этом слове во мне вспыхивает огонь, и я сжимаю руки в кулаки, когда киваю. Его глаза становятся темно-синими, неземного цвета, расплавленными на вид. Его внимание не покидает меня, пока он выливает половину напитка мне на грудь. Я вздрагиваю, когда холодная жидкость касается моей горячей кожи и стекает по бокам.

— Я единственный, кто видел эти великолепные сиськи, верно?

Я теряю дар речи из-за одного маленького факта.

Он только что назвал меня великолепной?

— Означает ли это молчание, что какой-то другой ублюдок видел твои сиськи, Саша? — его пальцы впиваются в чувствительную плоть моей груди.

Я качаю головой.

— Нет.

— Только я?

— Только ... ты. — иногда я, нет, всегда ненавижу то, что он посвящен в те части меня, которые я никогда и никому не раскрывала.

Но в то же время мне нравится это чувство ... близости. Есть кое-что, о чем знаем только мы двое, и так будет всегда.

Голова Кирилла опускается между моих грудей, и он втягивает сосок в рот. Мои руки хватаются за края скамейки, чтобы не упасть. Его колени прижимаются к моим бокам, удерживая меня между его большими, мускулистыми бедрами. У меня кружится голова, но в то же время ... я странно защищена.

Все еще пощипывая и покручивая другой мой сосок, он покусывает, сосет и играет с ним своим горячим, порочным ртом. Цикл повторяется снова и снова, пока мне не начинает казаться, что я сейчас упаду в обморок от ошеломляющих ощущений.

— Ты на вкус как афродизиак — говорит он вокруг моего соска, затем его язык гонит алкоголь вниз к моему животу.

Я пытаюсь сжать ноги, но Кирилл без особых усилий раздвигает их и стягивает с меня боксерские трусы, а затем отбрасывает их в сторону.

Первая мысль, которая приходит мне в голову, спрятаться, но я не могу отвести взгляд от похоти на его лице. Или то, как его челюсть сжимается, когда он видит меня обнаженной.

Этот мужчина, который обычно чувствует себя таким далеким, ближе, чем когда-либо, и он хочет меня. Никто другой, кроме меня.

Это знание заставляет воображаемый комок в моем горле исчезнуть. Но как раз в тот момент, когда я начинаю расслабляться или, по крайней мере, поддаваться этому безумию, Кирилл выливает остаток напитка на мою киску.

Я шиплю из-за разницы в температуре, но это превращается в вздох, когда он закидывает мои ноги себе на плечи и погружается в мою сердцевину.

Он не покусывает и не сосет, он прямо засовывает свой язык внутрь меня. Все мое тело отшатывается, и я бы упала со скамейки, если бы не его хватка. Кирилл трахает меня языком, разрывая меня на части каждым вдохом и выдохом.

Это нарастание пугает меня. Я не смогла бы угнаться за ним, даже если бы захотела, а он не дает мне времени отдышаться. Его пальцы впиваются в мои бедра, когда он набирает темп. Мои глаза затуманиваются, и я стону, разваливаясь на части под его языком. Мои ноги дрожат, по щеке стекает влага, но я кричу и толкаюсь бедрами.

Кирилл не останавливается на моем оргазме. Он тоже не медлит с этим. На самом деле, он слизывает каждую каплю алкоголя с моих складочек и клитора. Он кусает внутреннюю поверхность моих бедер и оставляет следы, которые я уже чувствую.

Нарастание возбуждения не готовит меня к тому, что грядет. На этот раз на меня из ниоткуда обрушивается сильная волна, и мне кажется, я сейчас упаду в обморок.

Это извержение вулкана.

Это полное и абсолютное...безумие.

Голова Кирилла выглядывает у меня между ног, и он слизывает мое блестящее возбуждение со своих губ.

Я не знаю, почему мне кажется, что он никогда не был таким красивым, как сейчас. Весь в татуировках, высокий и красивый.

Он тоже монстр, но, может быть, монстры делают это лучше, чем другие.

— Почему... ты плачешь? — спрашивает он с ноткой мрачности.

Я вытираю щеку и только тогда понимаю, что влага, которую я почувствовала, была не потом, а на самом деле слезами.

— Я... не знаю.

— Тебе это не нравится?

— Дело не в том, что мне не нравится это... — Скорее, я слишком сильно это люблю.

Но Кирилл не ждет, чтобы послушать вторую часть. Он снова у меня между ног, его опытный язык трахает меня до беспамятства.

Он делает это снова и снова, пока я больше не могу этого выносить.

Пока я действительно не упаду в обморок.

24

                   САША

Маленькое личико Майкла медленно материализуется передо мной. Юное, милое и полное слез.

— Мишка, что случилось? — спрашиваю я, мой голос срывается.

— Помоги мне, Саша, — шепчет он. — Помоги нам...

Я протягиваю ему руку.

— Притормози. Дыши. Ты можешь сказать мне, что не так?

В тот момент, когда я прикасаюсь к нему, он падает на землю, кровь брызжет из его глаз, ушей, носа и рта.

Ужасная сцена четырехлетней давности медленно всплывает в фокусе. Тело Майка лежит посреди всех остальных.

Под ними скапливается кровь, и трупы становятся опознаваемыми один за другим. Мой отец, моя мать, мои кузены, мой дядя и даже мой брат.

Антон лежит на боку, из всех его отверстий течет кровь, как и у Майка. Дядя Альберт идет посреди всей этой крови, с опущенным лицом, и слезы текут по его щекам.