Кровь Моего Монстра

Я закрываю их глаза, потеряв дар речи. Они верили в божественное существо и доброту, так что, надеюсь, это существо сейчас заботится о них.

Сзади меня раздается шорох, а затем призрачный шепот.

— Нет....

Я оборачиваюсь и вижу Сашу, стоящую на пороге, в противогазе и с другой маской, которую она, вероятно, сняла с наших жертв.

Прямо за ней появляется тень движения, и я, не колеблясь, поднимаю винтовку и стреляю ему между глаз.

Она не оглядывается, даже не думает о своей неосторожности, которая чуть не убила ее только что.

Вместо этого она забегает внутрь и падает на землю, посреди всей этой крови, не заботясь о том, что ее одежда пропитана ею.

— Надя... Николас... очнись... — ее голос дрожит, как и руки, когда она хватает медсестру за запястье. — Нет... нет...

Я выхватываю у нее из рук свободную маску и пристегиваю ее к лицу, затем делаю щедрый вдох.

— Они мертвы. Нам нужно идти.

Ее голова дергается в мою сторону, и я могу поклясться, что она собирается направить на меня свою винтовку.

— И это все? Они мертвы, и нам нужно уходить? Что за ... что ты за бесчувственный монстр? Эти люди спасли наши жизни, когда не нужно было, и теперь они мертвы из-за этого. Они мертвы, Кирилл!

— Если ты не пошевелишься, ты тоже умрешь, и все их усилия будут напрасны. Вставай. Сейчас же.

— Нет. — Она качает головой, голос наполнен хрупкостью, которую я никогда раньше не слышал.

Это не столько слабость, сколько ярость против этой слабости, смешанная с намеком на саморазрушение.

— Они... они такие из-за нас. Эти люди, они здесь ради нас, а не ради них, и мы... мы...

Я хватаю ее за здоровую руку и притягиваю к себе так быстро и сильно, что она ошеломленно замолкает. Она прижимается к моей груди, и я трясу ее для пущей убедительности.

— Слушай меня и слушай хорошо, Саша. Если мы не уйдем прямо сейчас, мы можем попасть в засаду. Неизвестно, сколько человек было на этом задании и есть ли у них подкрепление. Мы должны покинуть этот город, пока не убили кого-нибудь еще. Так что-либо ты следуешь за мной, либо я вырублю тебя и заберу силой.

Через стекло маски я вижу, как слезы застилают ее глаза и как раскаленный гнев вырывается на поверхность.

Но я не жду ее. Я не даю ей другого шанса и уж точно не предлагаю ей жалость.

Я отпускаю ее толчком и поворачиваюсь, чтобы уйти. Сначала я думаю, что она решила остаться, но когда оглядываюсь, она кладет одеяло на тела пожилой пары и сжимает руки в молитве.

Как только выхожу из дома, я снимаю маску и бросаю ее на пол. В этот момент Саша догоняет меня.

Ее плечи поникли, а винтовка свободно болтается на груди, безжизненная, как будто потерявшая цель.

Она роботизированно снимает маску, показывая бледное лицо, красные глаза и следы слез, стекающие по щекам.

Я начинаю протягивать к ней руку, но останавливаюсь на полпути. Я не только не знаю, как утешать людей, но даже если бы и знал, в данной ситуации это не имело бы смысла.

Саша — солдат, и ей нужно вести себя соответственно, пока она не втянула нас в еще большее дерьмо.

Наша первоочередная задача — убраться отсюда к чертовой матери, пока мы снова не попали в засаду.

Не говоря ни слова, я разворачиваюсь и начинаю осторожное, но стратегическое отступление в лес. Саша следует позади, ее движения роботизированы, но сфокусированы. Она не колеблется и не спотыкается, но она также не обращает достаточного внимания на свое окружение.

Как только мы удаляемся от деревни на достаточное расстояние, я перехожу на бег, и она следует моему примеру. Я держу ровный темп, чтобы она не чувствовала дискомфорта из-за травмы.

Мы продолжаем бежать два часа подряд, пока не добираемся до места встречи — коттеджа в горах, принадлежащего семье Виктора. Мы могли бы назначить встречу на одной из военных конспиративных квартир, но я полностью потерял веру в это учреждение после запланированной подставы во время миссии.

Не нужно быть гением, чтобы понять, что это была подстава, и это стоило мне людей, с которыми я вырос. Людей, которые должны были находиться под моей защитой.

Я контролирую свое дыхание, когда нахожу ключ под цветочным горшком и открываю старую дверь.

— Мы останемся здесь на несколько часов, пока Виктор не придет за нами.

Саша кивает и заходит внутрь, ее движения механические. Ее выражение лица выглядит отрешенным от реальности.

Она остается стоять посреди обшарпанного домика со старой мебелью и нитяными коврами одну секунду.

Две.

Десять.

Тридцать.

Фактически, она не двигается целую минуту, прежде чем ее плечи вздрагивают и она хватается за винтовку обеими руками.

Затем, внезапно, она разворачивается и направляется к двери.

Я делаю шаг перед ней, фактически заставляя ее остановиться. В этот момент я внимательно смотрю на ее лицо. Оно твердое и красное, хотя ее губы посинели от холода.

— Куда это ты собралась? — спрашиваю я собранным, совершенно отстраненным тоном.

— Я собираюсь вернуться, чтобы похоронить Надю и Николаса, и, если попаду в засаду, то убью всех этих ублюдков до единого. Я пролью их кровь и раздавлю их сердца.

— Нет, не убьешь.