Кровь или семьдесят два часа

Можешь ты платить или нет, умереть тебе в этой стране не дадут. Поэтому больницы в нищих районах еле сводят концы с концами и пытаются компенсировать расходы на бесплатных больных за счет тех, у кого есть медицинские страховки. И уж если им попался пациент с хорошим полисом, как у Вичи, то будьте уверены, больница попытается высосать из него все, что можно, а порой и что нельзя. Уже наступало утро, а беготня вокруг выгодной больной не прекращалась. В какой-то момент терпение задерганной пациентки лопнуло, и она выдвинула ультиматум: — Или меня сейчас же переводят туда, где я постоянно наблюдаюсь и где есть специалисты по моему заболеванию, или я одеваюсь и ухожу домой.

Ажиотаж как-то сразу стих и до утренней пересменки их больше не трогали. Новая дежурная врачиха с неохотой сообщила, что Викторию смогут перевести в Балтимор, в ее родную больницу имени Хопкинса, как только все бумаги будут готовы.

Однако к тому времени Вича уже полностью оклемалась и загреметь в больницу на выходные ей совсем не хотелось.

— Ну, что мы там будем делать? — убеждала она Дичу. — Посуди сам. Сегодня суббота. Вместо моего лечащего будет только дежурный врач. А просто валяться там до понедельника нет никакого смысла.

Слишком легко он дал себя уговорить в тот раз, и это была его первая ошибка, которая потянула за собой цепь последующих событий приведших год спустя в тот же приемный покой.

Конечно, прошлой зимой ему и самому не хотелось оставлять жену в больнице. Он пошел у нее на поводу и позвонил другу из соседнего дома с просьбой забрать их домой. Вича демонстративно подписала отказ от госпитализации и быстрым шагом покинула приемное отделение. Такая бравада не прошла даром.

Уже сидя в коридоре она начала ощущать нехватку воздуха, но не показывала виду, что ей плохо.

— Давай пойдем обратно, — предложил Дича. — Меня же не обманешь, я вижу, что тебе нехорошо.

— Ничего страшного, просто я провела всю ночь на кислороде и еще не настроилась дышать без него. На свежем воздухе должно пройти.

Он посадил ее в инвалидное кресло и вывез на улицу. Пока они ждали соседа, Вича действительно раздышалась и ее щек коснулся легкий румянец.

— Ну, что болячка? — приветствовал ее приехавший Шура. — Домой или в «Биби» за очередной кофточкой? — попытался пошутить он.

Последнее время это был любимый бутик Вичи. Одежда из него составляла почти весь ее гардероб. — В следующий раз, — слабо улыбнулась она.

Да, муж ее баловал, и хотя одеваться в «Биби» было не дешево, все шкафы в их доме были завешаны нарядами из этого магазина. Все тот же сосед временами ее подначивал: — Сколько одному человеку нужно одежды!? — спрашивал он, наблюдая, как она выбирает себе очередную блузку для покупки через Интернет.

Дича прекрасно понимал, что это расточительство, но отказать своей Викуле не мог. Он видел, как все труднее и труднее дается ей каждый новый день, и не мог лишать ее этих маленьких радостей, которых было не так уж и много в ее нелегкой жизни.

На ту субботу у Вичи были совсем другие планы, нежели болтаться по больницам. Она всю неделю с нетерпением ждала выходных, чтобы поехать за новогодней елкой. До католического Рождества оставалось чуть больше недели, и пока выбор был еще богатый, она хотела найти самое красивое деревце. Но самой поехать в тот день сил уже не осталось, и она оправила мужа с соседом, полагаясь на их вкус. Когда мужчины вернулись с добычей, дом наполнился пьянящим духом хвойного леса. Елку положили оттаивать на пол в столовой, и Вича, преодолевая отдышку, подошла к ней и стала гладить пушистые ветки, приговаривая: «Завтра я тебя, красавица, наряжу, и ты у меня будешь самая распрекрасная на свете».

Только в тот год этим обещаниям не суждено было сбыться, как и другим ее планам. С утра, как всегда по выходным, Дича должен был приготовить завтрак, после которого они бы закинули белье в стиральную машину и занялись елкой. Нужно было достать из подвала подставку и многочисленные коробки с гирляндами и игрушками. У них там было столько украшений, что хватило бы нарядить целый лес. После Рождества Вича всегда таскала мужа по распродажам и скупала самые красивые новогодние украшения, которые оказались непроданными и отдавались за бесценок.

Каждый год она наряжала елку по-разному. В этот раз она решила, что елка будет серебренной, и ей не терпелось окунуться в свои елочные богатства в поисках подходящих игрушек и мишуры. К вечеру Виче совсем полегчало, и они даже немножко выпили за Вичино здоровье и наступающие праздники. После своего любимого Кампари с апельсиновым соком она отправилась в спальню делать дыхательную гимнастику и ингаляции.

Эти процедуры помогали очищать легкие от накопившейся за день мок нимали немало времени. Дича, как обычно, прилег рядом и подремывал под убаюкивающий звук телевизора и привычный уху кашель жены. Очнулся он от резкого толчка в бок.

— По-моему, опять кровь!? — с испугом произнесла Вича и показала ему алое пятно в контейнере для мок.