Кровь и струны

Кое-как подтянувшись на руках, Марита заглянула в распахнутую дверь, но внутри было пусто — только плясал солнечный свет на раскиданных повсюду подушках. Она спрыгнула обратно и беспомощно обхватила плечи руками. Ни на что не надеясь, Марита обошла карету кругом.

Здесь обнаружилась вторая лошадь, которой повезло меньше, чем первой. Она лежала на боку, завязшая в упряжи, как бабочка в паутине. Темные глаза закатились и поблекли, а над рваной раной на животе, покрытой запекшейся кровью, вились мухи. Марита отвернулась, сдерживая тошноту, как вдруг ее взгляд зацепился за что-то фиолетовое, выглядывающее из-под кареты. Она опустилась на колени, чтобы получше рассмотреть.

Вдоль позвоночника потянуло холодом, а в груди суматошно застучало. Это была рука. Тонкая, изящная женская кисть торчала из-под накрененной кареты вместе с оборванным куском фиолетового рукава. Она показалась Марите чисто белой на фоне земли, почти что сияющей.

На указательном пальце виднелось тяжелое кольцо-печатка с изображением герба Реплихов. Чуть ниже серебряного чертополоха повисла застывшая алая капелька. По земле разметались волны спутанных и потемневших от крови волос. Самой головы видно не было, она оказалась скрыта под боком кареты. Вне всяких сомнений, это была леди Бланка. А еще Марита четко знала: после такого не выживают.

Губы сами собой задрожали и скривились. И что теперь делать? Марита ведь даже не знает, где находится, и нет никого, кто бы… Она зажмурилась. Темнота принесла успокоение, но все остальное — шелест травы, вонь и холод, идущий от земли — осталось. А еще с закрытыми глазами все чувства обострились, и Марита смогла различить отдаленный стук копыт. Она резко обернулась и вгляделась вдаль.

По дороге впереди ехали всадники. Пока что они были слишком далеко, но даже отсюда удалось разглядеть притороченные на поясах ножны и колчаны за спинами. Позади процессии, покачиваясь, ехала старая телега. Марите захотелось вскочить и убежать как можно дальше, но она заставила себя остаться на месте. Среди павших воинов Марита была бы как сосна посреди голого поля — заметнее некуда. Так можно и стрелу в спину получить.

Чужаки тем временем приближались. Стало видно, что почти все одеты в стеганые доспехи, всегда напоминающие Марите толстые тканевые куртки. Но ее поразило не это, а огромный разброс цветов. Тут были и синие, и красные, и даже зелено-черные. Нашивки тоже разнились, а часть доспехов была и вовсе без них. Сердце екнуло от тревоги. Стеганки даже не всем подходили по размеру, будто снятые с чужого плеча. Что стало с их настоящими хозяевами?

Кем бы ни были чужаки, они могли просто избавиться от Мариты, как от помехи. Девушка беспомощно огляделась по сторонам, и ее взгляд вновь упал на перстень.

«В этом платье леди обычно появляется на официальных приемах. Наверное, она надеется, что вас будут путать со спины». Слова всплыли сами собой, и идея мгновенно сложилась в голове, как решенная измовская головоломка. Служанка бесполезна. А леди? Много ли людей знают младшую дочь барона в лицо?

Шанс был мал, но Марита ухватилась за него, как утопающий за соломинку. Стоило попасть в родную стихию, и паника отступила. Актриса обязана продолжать играть несмотря на страх, голод, боль, личные проблемы и лишние мысли. А Марита всегда была отличной актрисой. Она картинно закатила глаза и, обмякнув, рухнула на землю, накрыв собой руку леди Бланки.

В нос ударил запах гнили и земляная пыль. Живот дернулся от отвращения, но Марита запретила себе об этом думать. Пальцы тут же слепо зашарили, нащупывая перстень. Представь, что это кукла, сказала она сама себе. Просто мешок с соломой. Марита стиснула зубы. Сохранять видимость того, что она неподвижна, было сложно. Пальцы ткнулись сперва в землю, а потом в липкую кожу, прежде чем сомкнуться на холодном металле. Послышалось лошадиное ржание, а потом шелест и звук шагов.

Чужая конечность не поддавалась, будто одеревенела. Ну же! Марита выдохнула и в последнее мгновение сумела содрать с пальца перстень и зажать в кулаке, прежде чем ее схватили за шиворот и дернули вверх. Раздался треск, и ткань порвалась.

Марита дернулась, пряча руки за спину. Перед ней стояли двое. Первым в глаза бросилось то, как разительно они отличались, словно пришли из разных миров.

Тот, повыше, был нездешним. Все в нем выдавало южную, измовскую кровь: тонкое тело, смуглая с золотистым оттенком кожа, длинные каштановые волосы, перекинутые на плечо. Короткая, на удивление аккуратная борода еще сильнее сглаживала и так мягкие черты лица. Из-под широкополой шляпы с заплатками выглядывали живые, горящие любопытством глаза.