Кровь и почва

Игристое вино стали делать в некоторых предгорных имениях плененные на фронте республиканские виноделы, выкупленные помещиками из концлагерей еще в начале войны. Все, что для этого потребно, у нас и так было: виноград, прохладные подвалы в баронских замках, белый дуб на винные бочки, пробковый дуб, тонкая медная проволока, оловянная станиоль. Не было только соответствующей технологии. Ноу-хау. Разве что еще подхлестнули попутно производство бутылок в стекольной промышленности Реции. Но и там было все что нужно, и необходимые кадры в наличии плюс стеклодувы из пленных, которые просто показали, какая именно бутылка должна быть: тяжелая, зеленого железистого стекла, с вогнутым донцем и слегка наклоненным горлышком. Последнее получалось от тяжести самой бутылки, когда ее вертит на своей духовой палке стеклодув.

С нынешнего весеннего сезона выдержанные игристые рецкие вина появились в столичной продаже. Белые и розовые. Сухие и полусладкие. С трех винзаводов при замковых виноградниках – шато, как говорили на Земле французы. Стоили такие вина дорого, но они того стоили. На шампанское походили мало, скорее на цимлянские шипучие вина.

А то, что женщины обожают шампанское, я и по прошлой жизни на Земле знал. Правда, не все. Моя хохлушка Олеся предпочитала водку. И с каникул из дома обязательно привозила горилку медовую с перцем. Домашнюю. Самогонную.

Переоборудованный в научно-исследовательское судно дирижабль неспешно плыл меж снежных горных пиков. Красота вокруг необыкновенная, хоть продавай, но, кроме меня, ею никто не любовался – все были заняты делом.

Трое картографов визуально уточняли имеющиеся карты.

Шибз снимал свое кино. Его ассистенты попутно проводили аэрофотосъемку. Из-за них-то и держал Плотто постоянную небольшую скорость, стоя над душой у рулевых.

Дирижабль плыл по размеченной заранее трассе будущей железной дороги. Намечали ее по картам, но… гладко было на бумаге, да забыли про овраги. А тут не только овраги – целые пропасти встречаются.

Инженер-полковник Вахрумка, основываясь на собственном опыте строительства горной железной дороги в Отогузии, настоял на такой экспедиции.

– Ножками топать по горам все равно придется, когда изыскатели трассу будут прокладывать на местности. Но так хоть не впустую по горам бегать, тратя силы и средства на тупиковые маршруты. Использовать дирижабль будет и быстрее и дешевле, – убеждал Вахрумка командора Плотто. – К тому же сверху проще посмотреть, какие хребты «худые» и где там тоннели будут короче. Считай, один сезон работы дирижабля равен трем сезонам работы наземных горных партий. В лучшем случае.

Плотто не желал переделывать гондолу дирижабля. Все же под его командованием находился самый мощный в мире бомбардировщик, что его душу военного воздухоплавателя сильно грело от гордости.

Все решилось, когда император вдруг озаботился воздушными пассажирскими перевозками, пока по империи, и озвучил идею переделки воздухоплавательных бомбардировщиков в комфортабельные пассажирские лайнеры. Просто чтобы дорогостоящие аппараты не простаивали зазря, а хотя бы окупали свое содержание. Тут Плотто сломался и решил, что иметь научно-исследовательский аппарат все же благороднее, чем быть простым воздушным извозчиком. И дело моментально сдвинулось с места.

Вахрумка уехал на родину и там вместе с Гурвинеком и Шибзом три месяца активно переделывал любимый дирижабль Плотто. Но хитро так… Старую боевую гондолу они отсоединили и сдали на хранение в простаивающий ангар-стапель. А сами сваяли новую, со спальными купе и кают-компанией. И даже бортовой фотолабораторией. А в основном салоне установили кучу разной аппаратуры.

В Калуге за это время построили второй дирижабельный ангар и вторую причальную мачту. Первая ушла в переделку под будущих пассажиров. В носовом обтекателе дирижабля делается пассажирский ланцпорт, который мостиком опрокидывается на площадку причальной мачты. А с самой мачты устроены удобные лестницы и ручной лифт для багажа.

Новая причальная мачта появилась также и в Риесте, который намечен нашим конечным пунктом. Точнее, промежуточным, потому как предстоит нам мотаться челноком туда-сюда по маршруту Калуга – Риест через горы не один раз.

А я… Я просто упал им на хвост. Отказать мне они не смогли. Вот и стою, любуюсь окружающими красотами, пока остальные ударно трудятся. У меня вроде как даже не отпуск, а просто халасы под видом работы. Отпуск у меня намечен на осень. И проведем его всей семьей на горном хуторе у родни жены.

С Плотто отношения у меня наладились, но прежнего тепла между нами не было. Подозреваю, что командор разрешил мне этот полет для того, чтобы я сам не испытывал новые аэропланы.

Но новых моделей пока и нет. Авиазавод в Калуге активно ваяет двухместные модели почтового «Кобчика-авизо» для императора и готовит для них летный состав. Тут мои лейтенанты и сами справляются.

– Полковник, как по твоему мнению, что лучше: один длинный тоннель или три коротких? – спросил я Вахрумку, глядя вниз на растраивающийся хребет.