Кровь аистов

Он мягко, но требовательно потащил Мельниченко в соседнюю комнату, где доживал на полу последние минуты грузный Кропаль, вздрагивая в конвульсиях. Андрей опустился рядом с ним на колени, подложив ему под голову свернутую куртку, и тот, открыв глаза, беззлобно усмехнулся:

– Вернешься – позвони моей жене. Телефон у Семена возьми. Скажи… – Человек захлебнулся кашлем, и по его подбородку заструились две кровавые дорожки. – Скажи, я прошу прощенья за все, что причинил…

Он умирал. Андрей судорожно пытался «подключиться», чтоб снять с него хоть часть его непосильной ноши, но натолкнулся на непроходимую стену: человек не желал, чтобы ему помогали, уже все для себя решив.

– Не надо… – Он устало прикрыл глаза. – Все правильно, я заслужил. Я всегда был слаб на передок, а с возрастом стало совсем худо: связался с лаборанткой, которая младше моей дочери. Летал на крыльях похоти, старый козел. С женой судился. А она со мной со студенческой скамьи все хлебала. На суде ее разбил инфаркт. Но мне-то что, молодожену, до страданий какой-то старухи, которая в меня всю душу вложила без остатка…

Он задрожал, изогнувшись всем телом, и схватился за сердце, рвущееся в агонии мелкой сеткой обширного инфаркта.

– Нет греха страшней предательства! – прохрипел он. – Нет… Страшней… – Дернулся последний раз, и через мгновенье просветлевшие от боли глаза затянуло смертной пеленой.

В комнате слышно было лишь тихое завывание мутировавшего охранника, испуганно прижимавшегося к ноге Мельниченко, и тот машинально опустил руку и погладил по голове существо, которое с каждой секундой все больше напоминало любящую, преданную собаку. А повернувшись к дверям, Андрей остолбенел от неожиданности: там на коленях, цепляясь за стену, пытался подняться с пола Барт, отпущенный смертью на поруки. Мельниченко помог ему, и англичанин сделал несколько неловких шагов в своем обновленном теле. А вскоре к ним начали присоединяться остальные.

Через несколько дней все они практически восстановились, мертвого товарища похоронили в степи, рядом с домом, и настало время возвращаться – это чувствовали все. Но перед уходом Андрей повел уже полностью преобразившееся существо к одному из окон этого удивительного дома, за которым раскинулись цветущими травами бескрайние поля с полосой густых лесов на горизонте. Мельниченко хотел оставить его здесь, чтобы не тащить за собой в полную ужасов Зону.

Люди собрались в комнатке, с опаской поглядывая на гигантского угольно-черного пса, размерами и мускулатурой больше напоминающего льва, чем собаку, – они никак не могли привыкнуть к новому облику своего товарища. Но тот не желал уходить. Андрей долго и ласково что-то говорил ему, расчесывая густую шерсть, пока тот лежал на полу, положив косматую башку ему на колени, и только к вечеру собака неохотно поднялась, выскочила в окно и побрела прочь, постоянно оборачиваясь в надежде, что хозяин все же передумает и позовет ее назад.

Этим же вечером они, собрав вещи, двинулись к громадному каменному сооружению, одиноко возвышавшемуся посреди бескрайней степи. Небо стремительно затягивалось черным грозовым покрывалом, поднялся ветер, который очень скоро стал холодным и пронзительным – Зона готовилась к встрече. По пути люди почти не разговаривали – их одолевали мрачные предчувствия. В полном молчании они поднялись по ступеням, нашли свою площадку и, опустившись на пол, стали ждать.

– Как там, в Зоне?.. – озвучил Егор мучивший всех вопрос.

Долго гадать не пришлось: закатное солнце, разорвав тучи, запустило арену, и через мгновение бушующие силы затянули людей в свой водоворот. Когда утром их, усталых и продрогших, разбудил отчаянный писк детекторов аномалий, в их памяти зиял огромный пробел. Они не помнили ничего после того момента, когда переступили багровую завесу источника.

Выгоревший от радиации лес хранил мрачное безмолвие. Время от времени среди почерневших деревьев мелькали чьи-то смутные тени, тихо скользили и растворялись в темноте, стараясь не привлекать к себе внимания. Ничто не могло выжить здесь после того, как три месяца назад бешено вспыхнул багровый купол источника, похоронив под своей яростью все живое на многие километры вокруг. И все же эти мертвые места бурлили очень странной жизнью.

Так встретила их Зона.

* * *

Стальная коробка надежно укрывала кислородный баллон, от которого по темно-зеленой ткани скафандра змеились к гермошлему армированные воздушные шланги. Тяжелые бронепластины стягивали мощную грудную клетку, а рябое автоматное дуло неотрывно глядело в сторону группы людей. Обладателя автомата, в свою очередь, держали на мушке шесть стволов – пятеро мужчин и одна девушка в потрепанных научных скафандрах, едва держались на ногах, но настроены были весьма решительно.

– Мужик, не маши стволом!! Опусти ствол, придурок!! – кричали они.