К сожалению, обращение к материалам законченных следственных дел блокировалось руководством оперативных подразделений под предлогом необходимости соблюдения норм секретности, а фактически за этим скрывались тогда ошибки самой контрразведки и ее нежелание признать действительную роль следствия в разоблачении предателей. Нарастание же количества уголовных дел на «кротов» и перебежчиков, таких как Постоянный представитель СССР при ООН — заместитель Генерального секретаря ООН Шевченко, сотрудник резидентуры ГРУ в Греции подполковник Бохан, старший научный сотрудник Института истории АН СССР Глаголев, сотрудник резидентуры ГРУ в Женеве майор Резун (ныне известный под литературным псевдонимом Суворов), начальник отделения Восьмого Главного управления КГБ майор Шеймов, сотрудник резидентуры ПГУ КГБ в Тегеране майор Кузичкин, заместитель резидента ПГУ КГБ в Марокко Богатый и другие, мало что могло дать в плане подготовки кадров для контрразведки и следственных подразделений. Поэтому приходилось основываться, главным образом, на выводах проведенных ведомственных служебных расследований.
— Так что лучшей кандидатуры, чем Духанин, мы, Александр Васильевич, не найдем для изобличения такого матерого шпиона, как Поляков.
На раскрасневшемся от июльской жары лице Загвоздина мелькнула одобрительная улыбка: он хорошо знал следователя Духанина и был доволен подсказанным вариантом решения проблемы.
— Но он же в отпуске, — заметил вдруг Загвоздин.
— Других свободных и опытных следователей у нас нет, — парировал начальник отдела Кузьмичёв. — Надо отзывать его из отпуска, Александр Васильевич.
Загвоздин согласно кивнул и, сделав небольшую паузу, сказал:
— Но как он отнесется к тому, что мы прервем его отпуск, которого он ждал два года?
— Да не будет он, Виктор Михайлович, возражать. Работа по такому особо важному делу, как шпионаж, да еще и на генерала из военной разведки, — это же лучший подарок для любого следователя.
— А где сейчас находится Александр Сергеевич? — поинтересовался генерал Загвоздин. — Он в санатории или остался здесь, в Москве?
— Вчера я наводил о нем справки. Он сейчас в Москве, — ответил Жучков. — Два дня назад вернулся с Урала, с отдыха в родных местах.
Генерал бросил вопросительный взгляд на начальника отдела Кузьмичёва:
— Ну что, Виктор Михайлович, будем отзывать его из отпуска?
— Да, товарищ генерал.
— Тогда переговорите с ним сначала сами по этому вопросу. Если же он не захочет прерывать отпуск, в таком случае я подключусь к беседе с ним…
Уговаривать и убеждать подполковника юстиции Духанина в необходимости досрочного выхода на работу не пришлось. Жучков передал ему все материалы уголовного дела, протоколы четырехдневных допросов и предупредил о том, что для их изучения ему отводится только пять дней.
Через неделю Духанин доложил начальнику отдела в присутствии Жучкова о своей готовности приступить к допросам арестованного генерала ГРУ.
Кузьмичёв мягко улыбнулся и спросил:
— Так как, Александр Сергеевич, хорошее дельце мы подкинули тебе?
— Да это не дельце, Виктор Михайлович, а самая настоящая непаханая целина, да еще и без межевых столбов. Ни одного доказательства о шпионской деятельности, кроме самых общих признательных показаний, полученных, — Духанин перевел взгляд на Жучкова, — благодаря мастерству Анатолия Гавриловича.
— С твоей оценкой допроса Дипломата согласен. Я знакомился с делом на него и должен сказать, оно, действительно, очень сложное для получения доказательств. Поляков — тертый калач, он почти сорок лет работал в военной разведке, и потому будет пытаться увести следователя на ложный путь. А главное — уйти от наказания. Поэтому для расследования и разоблачения Дипломата, как ты сам понимаешь, требуется человек особый, можно сказать «штучный», практиковавшийся уже на делах «Измена Родине в форме шпионажа». Вот поэтому мы и остановились на твоей кандидатуре.
Поработать по такому многосложному делу, как «Дипломат», Духанин очень хотел. После разоблачения шпионов Полещука и Вареника ему представилась редкая возможность проверить себя еще раз, но теперь уже на самом уникальном из всех шпионских дел за всю историю отечественной контрразведки. С благодарностью глядя на начальника отдела за оказанное доверие и предоставленную возможность внести вклад в дело защиты государственной безопасности страны, Духанин хотел сказать об этом и о том, что не пожалеет ничего для решения поставленной задачи, но произнес совсем другое:
— А вы уверены, Виктор Михайлович, что я смогу вытянуть это дело?
Начальник отдела, посмотрев на него твердым взглядом, сказал: