Кронштадт

Узкий поначалу подземный ход быстро расширялся, так что вскоре стало возможно уже не ползти, а передвигаться на четвереньках.

– Тьфу ты, черт! – десятник неожиданно выругался, ткнувшись ладонью в какую-то тягучую и жгучую слизь. – А здесь явно кто-то полз, парни. Будьте готовы!

Дальше ход снова сужался, – похоже, обходил каземат. Незваный гость то ли не смог прогрызть старинную каменную кладку, то ли у него были совсем иные цели. Скажем, затаиться на зиму, впасть в спячку, отложить яйца, да мало ли. Что это было за существо, явно выбравшееся из моря под покровом ночи? Кто его знает… Да и не нужно знать. Нужно найти. И уничтожить. Ибо любое непонятное – враг, и раздумывать тут нечего.

– Ох ты, блин!

Луч фонаря вдруг выхватил из темноты какой-то шевелящийся отросток, похожий на распухшее щупальце осьминога. Скомандовав – «Уши закрыть!», Кирилл выпалил по нему из «пээма».

Отросток дернулся, исходя слизью, и тут же убрался. В глубине норы кто-то заворчал, завыл, заворочался, посыпалась земля и бетонная крошка.

Сверху послышался скрежещущий звук. Будто кто-то полз, и очень быстро. Десятник ненадолго задумался: палить из винтовки Мосина в замкнутом пространстве было чревато.

– Берем на штыки, – шепотом скомандовал Кир, сменив пистолет на кортик.

Рванувшаяся сверху пасть, усеянная острейшими зубами, едва не лишила его руки. Хорошо, что тренированный молодой человек сумел вовремя отпрянуть; увернувшись, он засадил кортик в шею чудовищного червя.

Ударил. Пригнулся. И крикнул:

– Коли!

Штык у винтовки Мосина солидный! Удар – как копьем. А тут еще – два штыка. И оба ударили в чудище, выбивая потоки слизи и переходящий в визг рев. Кирилл даже отполз подальше, насколько мог, давая возможность парням нанести еще пару ударов.

Стены туннеля задрожали, и со всех сторон, разрывая бетон и землю, словно кишки из распоротого ножом живота, полезли смрадные склизкие кольца с присосками, словно у осьминога.

Слава богу, незваный гость бился в конвульсиях недолго, иначе точно бы похоронил своих врагов под землей.

Удар штыком… Кортиком… Снова штыком… Парни кромсали еще шевелящуюся плоть, словно древние шахтеры – уголь, пока Кир не скомандовал отбой.

– Ну, хватит уже! Похоже, оно сдохло.

– Хорошо, если оно здесь одно, – задумчиво пробормотал Дэм.

* * *

– У вас только одни такие? – сверкая взором, Дайна вытащила из кучи тряпьяузенькие темно-голубые штаны из плотной дерюги, в древности называемые «джинсы».

– Ну конечно же, нет, госпожа, – Володя-маркитант рассмеялся, и, одернув китель, вытащил из кучи еще пару таких же брюк, светло-голубых, с дырками.

Покупательница отрицательно качнула головой:

– Нет, мне больше синий цвет нравится.

– Так берите эти!

– Боюсь, они мне малы… Хотя… Где можно примерить?

– Вон там, за ширмочкой, уважаемая госпожа.

– Ах, не зовите меня госпожой, Володенька. Я для вас просто – Дайна. Хорошо?

– Как скажете, гос… Дайна.

– И давайте же, наконец, перейдем на «ты».

Голос девушки звучал так томно, а глаза сияли таким лукавством, что обескураженный капитан совсем поплыл, глядя на покупательницу с улыбкой глупой и безнадежной. Безнадежной, потому что здесь же присутствовал и жених красавицы, «полковник» или «командор» Стефан Баграмов. По сути – правитель Кронштадта, невзирая на какой-то там Совет. Так считал торговец, – но в самом Кронштадте полагали иначе. Да и сам-то Стефан о неограниченной власти лишь мечтал. И мечты эти растила будущая супруга, предавая грезам непостижимо терпкую сладость.

– Ну как?

Дайна явилась из-за ширмы, словно древняя богиня, – милая, изящная и совершенная до такой степени, что было больно глазам! Узенькие синие джинсы с заниженной талией пришлись ей впору, а завязанная высоко под грудью клетчатая рубашка выставляла напоказ плоский животик и тонкую талию. Мерцающую в пупке жемчужину очень хотелось потрогать рукой… впрочем, не только жемчужину. Вся эта девушка, эта златовласая краса сама сияла, словно жемчужина, редкостная драгоценность, неведомо как занесенная в этот жестокий и непредсказуемо-кровавый мир.

Володя и протянул бы руку, и потрогал бы, и погладил, и… Если б не жених!

И как хорошо, что торговец еще с утра велел затопить печь! Словно предчувствовал, что кто-то заглянет в последний денек! Так ведь и знал: покупатели, они такие, – в холодном складе долго не задерживаются, а вот в теплом… в теплом все пересмотрят и купят тоже – почти все.

– Ты, как всегда прекрасна, любимая! – горделиво ухмыльнулся Стефан, с некоторых пор считавший девушку своей полной и неразделимой собственностью. Может быть, и зря.

Красавица чуть скривила губы, принимая заслуженную похвалу, и, повернувшись к торговцу, скромненько попросила показать «какой-нибудь подходящий для этих брюк ремешок, желательно прочный».

– Если у вас, конечно, есть.

– Да как нету-то?! – встрепенувшийся маркитант опрометью бросился к стоявшим вдоль брезентовой стенки шатра сундукам, вытащил оттуда целую связку ремней. – Вот! Крепкие, из свежих кишок хоммута. И красивые! Смотрите сами, Дайна.