Кромешник

– Ну, ты теперь расскажи, что из-за чего здесь происходит, не надо ли помочь?

– Времени у нас вагон, все в подробностях расскажу. А в двух словах пока – Гиена проведал, что мы с тобой решили Южной Америкой заняться, ловушку приготовил, чтобы нас с тобой побоку, а все себе захапать. Мы с Патриком уработали сегодня утром и его и нескольких его парней, а теперь по городу основные события идут.

И, как бы подтверждая его слова, затрещал телефон. С этой минуты телефонная трубка почти не покидала Джеймсовой ладони: то ему звонил кто-либо из троих доверенных лиц, то – и гораздо чаще – он сам накручивал номера, спрашивал, ругался, отдавал приказы и соболезновал.

Каша заварилась весьма крутая. На три часа пополудни насчитывалось уже восемнадцать покойников с обеих сторон, не считая трупов в мотеле. Пока счёт выходил 13:4 в пользу организации Джеймса, один убитый – случайный прохожий. Зазвенел телефон, поступили новые сводки. На этот раз отличился Нестор: он с ребятами заехал пожрать в китайскую харчевню, а там как раз делали закупки специй сицилийцы, трое молодчиков из стреляющих. Нестор сориентировался мгновенно, вернулся в машину за автоматом и сам положил всех троих. «Обедать пришлось ехать в другое место», – с небрежной лихостью добавил Нестор. Помимо кадровых, пошли материальные потери: сгорел кинотеатр (подпольное ночное казино – «мельница», в переводе на простой язык, или «катран», если по-новому), взорван гараж-стоянка возле стадиона. Самое неприятное – там погиб Боцман, старый неосторожный дурак. Полиция встала на рога: наплевав на дружбу и деньги своих криминальных визави, лягавые начали повальный шмон в притонах и на улицах. Все навороченные моторы со знакомыми номерами тормозились, владельцев с широко раздвинутыми ногами валили на капоты и обыскивали, щедро охаживая дубинками по рёбрам; найдя стволы, перья или наркоту, тотчас же волокли в участок. Не прошло и двух часов, как все бандгруппы города, непосредственно не участвующие в событиях, залегли на дно. Дядя Джеймс звонил известным ему авторитетам, извинялся, оправдывался, угрожал, сулил отступные и компенсационные, призывал к патриотизму. Как правило, он почти везде достигал взаимопонимания, и этому способствовали несколько факторов: его грозная репутация, его чёткая щедрость в делах и результативность сегодняшних событий: по телевизору и в экспресс-листках их комментировали, словно фронтовые сводки. Люди Дяди Джеймса строго по плану среагировали на полицейский беспредел и передвигались по городу только на общественном транспорте либо пешком.

Сицило-американцам никогда прежде не приходилось сталкиваться со столь свирепой резнёй. Тридцать восемь человек убитых и восемь раненых – таковы были их потери субботнего дня, среди них глава всей преступной семьи Роберто Дженна. Поражение было полным, старику Джованни Галло пришлось покинуть свой огород и на время взять на себя управление остатками банды. Он выговорил при этом условие, что как только с материка подоспеет помощь, он немедленно возвращается в деревню, к своим яблоням и сливам. Двенадцать человек из армии Дяди Джеймса тоже перешли в мир иной, трое были тяжело ранены, трое взяты с поличным во время стрельбы – этим предстояло посидеть с месяцок, пока не отмажут, а то и срок приподнять, скорее всего небольшой. В ту ночь кабаки, бордели и игорные притоны напрасно ждали посетителей – все боялись разборок, боялись облав, никто не хотел стать клиентом переполненного морга.

К ночи определилась победа. Только что Герман доложил: макаронники пригнали ветку с листьями – вроде как переговоры предлагают. Дядя Джеймс на радостях пообещал Франку отпустить его на следующий вечер, если все будет тип-топ. Чтобы не дёргать нервы, новости смотреть не стали, а решили расслабиться за столом. Патрику кусок в горло не шёл – больно круто его трепало, приходилось терпеть, не подавая виду. Он выждал благоприятный момент и объявил, что лезет в ванну на часок – отмокать. Дядя Джеймс, Франк и Тобик ещё раньше удовлетворились душем, и никто не возражал. Патрик закрылся в ванной, разделся и принялся манипулировать струями горячей и холодной воды попеременно. Слегка помогло. Он набрал затем горячей воды, достал из кармана две таблетки аспирина, растолок их в ладони, закинул в рот и запил прямо из крана. Потом, шипя, полез в нестерпимо горячую воду. Первые две минуты ему казалось, что он одновременно упадёт в обморок и сойдёт с ума, но нет, выдержал. Полтора часа подряд Патрик пытался улететь в астрал и оттуда починить свой охромевший разум. Когда он вылез из ванны, смеющиеся головы и угрожающие голоса исчезли, сердце гулко бухало в усталой груди, ноги противно дрожали. Ещё сутки, и все наладится, определил Патрик. Он надел единственный длинный халат, обвязался поясом и пошёл присоединяться к обществу.