«Крокодил»

Жену на лето свозить в Прибалтику и к невропатологу. Перед отъездом в квартире произвести ремонт, переклеить обои, вывести тараканов…

50 лет

Несмотря на ошибки в чертежах и неправильную сборку, запустить аэродинамическую трубу и, если останусь жив, потребовать ведущего инженера.

Старшему сыну накопить денег на теплое зимнее пальто 58-го размера. А заодно и себе на варежки.

Осенью к зиме заготовить соленых грибов, а все двери обтянуть пленкой под дерево.

С Нового года во что бы то ни стало бросить курить, затягиваясь.

Подписаться хотя бы на Малую медицинскую энциклопедию, а на ночь приучиться пить только чай. Без сахара. Без заварки.

Французский выучить до такой степени, чтобы мог прочесть, что написано на джинсах, которые сын привез из Грузии.

На лето с женой съездить в Подмосковье. Из подмосковного леса привезти какую-нибудь корягу, похожую на Аркадия Михайловича. Поставить ее в прихожей и каждое утро, уходя на работу, пинать ногами!!!

60 лет

Устроить внука в детский сад с французским уклоном. И начать учить язык вместе с ним.

Количество приседаний по утрам на балконе довести до трех.

Договориться с хорошим зубным врачом. Для сына.

Бросить мечту бросить курить.

С Аркадием Михайловичем помириться. Жену через него положить в хорошую больницу на обследование. В ее отсутствие переклеить в комнатах обои, на балконе посадить ее любимые анютины глазки, а звонок в прихожей сменить на «ку-ка-ре-ку!».

Из морально устаревшей аэродинамической трубы сделать кондиционер для кухни, чтобы все запахи со сверхзвуковым перегонять к соседям. Самому уйти на пенсию. Снять домик за городом вроде того, что был у нас когда-то в Прибалтике. И когда жена выйдет из больницы, уехать туда вместе с ней.

Не забыть на это время попросить у кого-нибудь Диккенса. Надо же его когда-нибудь в жизни прочесть!

70 лет

(Последняя запись в дневнике)

Вчера мне исполнилось семьдесят лет! Были Аркадий с Валей! Веселились, как в двадцать! Аркашка много рассказывал нам о Париже, Венеции, Неаполе… Но, самое главное, он весь вечер завидовал тому, какой я замечательный инженер! В скольких странах он ни был, а такого кондиционера, как у нас на кухне, нигде никогда не видел!!!

Валерий Золотухин МОЙ ПРИЯТЕЛЬ ГЕОРГИЙ-ПОБЕДОНОСЕЦ ВОЛЫНСКИЙ

Только не смейтесь.

Когда Юра говорит: «Один мой приятель…» — не верьте. Юра говорит про себя. Или начнет: «Мой друг всегда с похмелья дует в библиотеку сразу или в баню…» — так и есть, с похмелья в библиотеку дует сам Юра, мой приятель.

Мой приятель Юра — водитель «Волги». Мы служим с ним в одной конторе. Иногда по делам службы он возит и меня. Едем, Юра начинает: «Мой приятель…» — я затаиваюсь и включаю тайнопись памяти.

«Мой приятель прибыл в город на Неве из глубинки из глубокой. Потолкался по институтам — нигде не взяли, нигде не нужен, а пожить в таком городе хоцца, и он решил зацепиться другим багром. Вы меня поняли? Жениться решил. Высчитал невесту из старой петербургской семьи, с богатой родословной, из химиков каких-то или писателей потомственных. Раза два-три довел ее до дому, раза два-три карамельками с чаем накормил и решил просить ее руки по всем правилам, как это, по дошедшим до него слухам, делалось в прошлом кавалерами настоящими. Надел ковбойку, раздобыл канотье, трость, перчатки-варежки вязаные напялил и попер. Мамаша, благородная, дородная, богатая, встретила: «Раздевайтесь, пожалуйста, мой друг, проходите… И ушла в комнату для сватовства. В спецкомнату. Так он понял. Мой друг мигом все с себя сбросил и влетел в приемную комнату, как в баню, — голый! Вы меня поняли? В костюме Аполлона. Он воспринял предложение мамаши — буквально. «Кто их знает, — подумал он, — может, в ихнем этом — высшем свете так принято… медицинский досмотр?»

Нет, ну, в самом деле не смейтесь, его понять можно, человек из глубинки, свежий, неиспорченный, чистый лист незамаранный. Ну, мамаша, которая вся из себя благородная, в крик вопиющий: «Вон отсюда, погань волынская!» Как она узнала, кстати, что мой приятель с Волыни, по фигуре, что ли? Но у него ничего такого анатомически выдающегося нету, чтобы вот так с ходу определить, что он с Волыни. Мы с ним вместе в библиотеку-баню ходим. Ну, и кончилось на том «сватовство майора». Там потом-то, говорят, дочка такую истерику матери закатила, ковры, говорят, кусала! «Иди, говорит, — где хочешь доставай теперь мне этого с Волыни, бери отпуск и ищи. Подумаешь, не видала голеньких… А меня в капусте нашла? Малыш свежий, непосредственный!» Вы меня поняли?