Кризис среднего возраста

– А правду писали в газете «Красный лесник»? Ну, что в прошлом году в монастыре погибла большая группа туристов?

– Было такое, – признал военрук. – Группа задохнулась от угарного газа, очевидно, по неопытности. Туристы были городскими жителями, закрыли заслонку дымохода слишком рано.

– А журналист написал, – сказал Меликян, – что заслонка была открыта, а у всех туристов на лицах застыли гримасы ужаса…

– Вот чтобы этого не произошло, юнармеец Меликян, я назначу вас дежурным по закрыванию дымохода. Закроете заслонку своими руками, когда убедитесь, что все дрова в печи прогорели. А сейчас, – громко сказал командир, – встать в строй и цепочкой, соблюдая дистанцию, за мной – шаго-о-м марш!

* * *

Главное в марш-броске с подростками – не сбить у ребят дыхание. Идти в хорошем темпе, однако не шибко, чтобы даже самый нерасторопный боец поспевал. Вот и хорошо, вот и ладненько!

Сергеич несколько раз оглядывался. Убедившись, что отряд взял нужный темп, устремился вперед. На протяжении нескольких километров маршрут совпадал с узкоколейкой, что облегчало движение: шедшие не спотыкались о валежник, не обходили поваленные бурей деревья, отклоняясь от маршрута и таким образом удлиняя его. Стояла особенная глухая тишина, лишь изредка нарушаемая криком болотной птицы да уханьем филина, почему-то перепутавшего день с ночью.

В таких-то вот дремучих лесах и водятся лешие, в чащобах стоят избушки на курьих ножках с бабами-ежками внутри, а на болотах водяные заводят игрища с русалками.

О том думал уже не отставной капитан, а мальчишка Иван, которого помаленьку охватывал, как бы пропитывал языческий страх.

Идя позади, он глядел вслед парнишкам. Те весело болтали, отмахивались от комаров, которых не брал и «Шипр», и старались не отставать от командира. Ребята ничего такого не чувствовали, это было ясно.

Усилием воли Ванька остановил черный поток мыслей. Дабы переключиться, он попробовал представить себя партизаном. Без карты и без компаса. Непонятно, куда идти! Вот тебе и туристическое ориентирование! Значит, только по мху на деревьях можно только определить, где север, а где юг? А что это там? Впереди среди деревьев что-то чернело. Так и есть – землянка, поросшая мхом и черникой. Сергеич остановил отряд. Все столпились вокруг заваленного входа в землянку.

– Вот в таких землянках жили советские партизаны, – тоном экскурсовода сообщил военрук.

Он расчехлил пехотную лопатку, висевшую у него на правом боку.

– Предлагаю отрыть сверху небольшое отверстие и посветить фонариком. А там поймем, есть ли смысл откапывать вход целиком. Ну, кто хочет отличиться?

Отличиться захотели все. И пришлось выбирать по считалке.

Вышел месяц из тумана,

Вынул ножик из кармана.

Буду резать, буду бить,

Всё равно тебе водить.

Палец считавшего уперся в Ивана.

– Так, Савушкин, тебе копать, – распорядился Сергеич.

– А я дальше считалку знаю! – выкрикнул тут пятиклассник Мишка Козлов.

– Вот как, Козлов? Ну что ж, если знаешь продолжение, считай дальше.

А за месяцем – луна.

Чёрт повесил колдуна.

А колдун висел, висел

И в помойку улетел.

А в помойке жил Борис.

Председатель дохлых крыс.

А его жена Лариса –

Замечательная крыса!

Он другую полюбил.

Взял топор и зарубил.

А жена не умерла,

Взяла деньги и ушла.

И оставила записку:

«Ты дурак, а я Лариса!»

То ли от усталости, то ли от нервного напряжения, но отряд одолел приступ хохота. Побросав вещмешки, ребята катались от смеха по траве до икоты, до слез. Взрослые знают: остановить такую вакханалию невозможно. Нужно ждать, пока смех выдохнется, пока дети обессилеют. Да что дети – сам военрук лил слезы от смеха. Ну и считалочка!

Но вот какая вышла штука: копать всё равно пришлось Ивану – палец снова выбрал его!

– Судьба и на печке найдет, Савушкин. Копай, боец. – И военрук протянул ему лопатку.

Иван нарочно оглянулся и развел руками:

– Так нет никакой печки, товарищ командир! Разве что в землянке посмотреть?..

– Посмотрите, посмотрите. И чем быстрее, тем лучше, нам еще топать и топать, и в хорошем темпе, чтобы засветло в монастырь попасть.

Ванька поплевал на ладони и начал копать. Земля была рыхлой, лопатой шуровать было легко. Вскоре проделанный лаз позволил заглянуть внутрь землянки.

– Алексей Сергеевич, в землянке кто-то есть! – вырвалось у Ивана. – Посветите фонариком!..

Не паутина бы, свисавшая плотной шторкой с деревянного потолка, так можно было бы подумать, что землянку партизаны покинули совсем недавно. А за паутиной открылась ужасная картина…

За столом, сколоченным из грубо обтесанных топором досок, позеленевших от времени, уронив голову на руки, сидел скелет в истлевшей форме красноармейца. В затылке сидевшего темнела дырочка. Видимо, убили выстрелом с близкого расстояния. На столе стояла гильза от 45-миллиметрового снаряда, сплющенная сверху. Гильза, конечно, служила лампой-коптилкой. Время доедало железную печку в углу – от нее сохранился лишь ржавый осыпающийся остов.

– Савушкин! Опять фантазия разыгралась? Или фильмов про войну насмотрелся? – Военрук несколько раз поводил сверху фонариком. – Нет там никого и быть не может!