Критерии отпущения грехов

— Конечно, они мне нравятся, — отвечает он. — Настоящие военные. Морпехи там, наверху. — Он показывает на потолок. — Те, кто не дают китаёзам и русским вышвырнуть нас из наших колоний. Вы, люди, — снова говорит он и кивает на форму Джексон, — вы не военные. Вы просто копы с большими пушками, красивой униформой и недостатком контроля над вами.

— Ваша дочь служила во Флоте, — замечает она и на мгновение удовлетворяется намёком на боль, промелькнувшим на его лице.

— Да, служила, — говорит он. — Я мог бы устроить её в Содружество, был неплохой шанс на общественную карьеру. А она решила уйти и играть в моряка. Я пытался уговорить Энни уволиться, но те контракты, которые вы подписываете, это билеты в один конец. Она отслужила свой первый срок службы, забрала деньги и убралась к чёртовой матери, как поступил бы любой человек, у которого есть хоть капля мозгов.

Он ставит бутылку на стол и снова берет жетоны дочери. Джексон наблюдает, как он медленно крутит его между пальцами, потирая большим пальцем выпуклые буквы имени и служебного номера своей дочери. Она знает, что бы на его месте творилось у неё в голове, и хочет избежать необходимости отвечать на вопрос, который он рано или поздно обязательно задаст, поэтому снова берет инициативу в свои руки.

— Вы знаете, где я могу найти её?

Он смотрит на неё и хмыкает. Это звучит как сдавленный кашель, совершенно не смешно.

— Что я вам и говорил, — говорит он. — Как я полагаю, вы лейтенант из Разведки, и они просто одели вас в форму капрала, чтобы вам проще было ходить и разнюхивать. Вообще говоря, чего вы хотите от моей дочери?

— Я действительно не знаю, — признаётся она. — Но, для начала, я почти уверена, что она стреляла в меня, и я хотела бы выяснить, что, чёрт возьми, происходило той ночью.

— Она стреляла, вы сказали?

— Полгорода стреляло. У многих из них было боевое оружие. Они сбили один из наших десантных кораблей.

— Вы уверены, что должны мне всё это рассказывать? — говорит мистер МакКинни. — Я не уверен, что хочу знать об этом. Если они не хотят показывать это по Сети, вам, вероятно, не стоит говорить со мной об этом, не правда ли?

— Я не думаю, что мне есть до этого дело, сэр. Не обижайтесь, — добавляет она, когда он удивлённо смотрит на неё. — Я хочу знать, что, чёрт возьми, происходило той ночью.

— Вот это уже интересно, — говорит мистер МакКинни. — Солдат ТА, который хочет знать, почему её посылают стрелять в людей.

Она устала от его враждебности, и на мгновение ей хочется признаться во всём, просто чтобы увидеть, как исчезает весёлое самодовольство на его лице. Затем она берёт свои эмоции под контроль и отодвигает стул от стола, чтобы встать.

— Простите, что побеспокоила вас, — говорит она. — Думаю, мне пора идти. Спасибо за пиво.

— О, сядьте и расслабьтесь, — отвечает он и встаёт со своего стула. — Тебе нужна более толстая шкура, если ты хочешь дожить до выхода в отставку. В правительстве полно таких старых придурков, как я.

Он снова уходит неторопливой походкой. Джексон изучает шёлковистую этикетку своей пивной бутылки, пока мистер МакКинни роется в ящиках стола в соседней комнате. Затем он возвращается обратно в столовую со старомодным бумажным блокнотом в одной их рук.

— У меня нет её адреса, только сетевой номер. Вы можете попытаться связаться с ней сами. Думаю, ей будет неинтересно разговаривать с вами, но кто знает?

Он несколько мгновений листает свой маленький блокнот, а затем кладёт его открытым перед ней, указывая пальцем на написанный от руки адрес в Сети. Остальная часть страницы заполнена заметками, написанными синими чернилами аккуратным почерком.

— Этот номер она дала мне, когда мы с ней разговаривали последний раз. Я почти уверен, что он кого-то другого. Энни просто переезжает с места на место с тех пор, как ушла из армии.

Джексон достаёт свой «наладонник» и записывает сетевой адрес в заметки.

— Спасибо.

— Вам стоит быть осторожной с этим, — говорит он. — Если это что-то, что правительство хочет сохранить в тайне, они пошлют за вами военную разведку, если заметят, что вы в этом копаетесь.

Она уклончиво пожимает плечами и засовывает наладонник обратно в свой карман.

— Я всего лишь капрал в увольнительной, — говорит она. — У меня осталось тридцать четыре месяца до окончания контракта. Я принадлежу им, так или иначе, верно?

Мистер МакКинни закрывает свою маленькую записную книжку и кладёт её на обеденный стол, рядом с солдатскими жетонами своей дочери.

— Да, это так. Но если вы не будете осторожны, то проведёте эти тридцать с лишним месяцев на гауптвахте и в конце концов не получите банковского счёта. Представьте себе, весь этот пот, кровь и убийства абсолютно ни за что.

От входной двери до обочины общей дороги всего несколько коротких шагов. Мистер МакКинни провожает её через свой палисадник, как будто хочет убедиться, что она действительно уходит.

Когда они достигают обочины, Джексон оборачивается. Мистер МакКинни засунул руки в карманы брюк. Теперь, когда он стоит перед ней при ярком дневном свете, она замечает небольшой животик, свешивающийся через его ремень.