Критерии отпущения грехов

АННА МАККИННИ, КЛАСС 88-ГО ГОДА, И ЕЁ РОДИТЕЛИ, ДЖЕНИФЕР И РОБЕРТ МАККИННИ.

Она проверяет список адресов, которые нашла в общедоступных каталогах, и в самом низу списка видит запись: МАККИННИ РОБЕРТ и ДЖЕНИФЕР. Они находятся в частной сети, «Точка данных», но их позиция не является закрытой, и номер их сетевого узла сопровождается адресом улицы: 4408 Копли-Серкл, Либерти-Фоллс, САС/VT/056593.

Едва только взглянув на адрес родителей женщины, которую она убила, она понимает, что какая-то часть ее души хотела чтобы она ничего не нашла, забрела в тупик здесь, в пригороде Вермонта, и убралась домой в Шугарт имея основание прекратить раскопки. Теперь, когда адрес прямо перед ней, у неё больше нет возможности вернуться к тому, как всё было до Детройта, нет никакого способа рационально держать себя в неведении.

Согласно карте города, Копли-Серкл — это улица в жилом районе в двух километрах от библиотеки. Джексон записывает адрес в блокнот в своём наладоннике, делает жёсткую перезагрузку терминала, чтобы очистить все экраны, и покидает библиотеку, чтобы пойти и, возможно, найти критерий отпущения грехов.

Глава 4

Вермонт

Копли-Серкл — аккуратный квартальчик. Дома маленькие, но между ними есть пространство, и все они имеют перед собой маленькие лужайки с участками искусственной травы. Однообразие окрестностей напоминает Джексон военную базу, ряды почти одинаковых зданий выстроились, как рота ТА в ожидании на утреннем разводе. Перед многими домами припаркованы водородные автомобили — личный транспорт, почти немыслимая роскошь в ОЖК.

Номер 4408 по Копли-Серкл находится в конце длинного глухого тупика. Здесь тоже есть устройства для фильтрации воздуха на окнах, но, когда Джексон выходит на дорожку, ведущую от дороги к входной двери дома номер 4408, она замечает, что их кондиционирующий блок даже не работает. Воздух здесь очень чистый.

Она нажимает кнопку дверного звонка и снова чувствует, как в ней вспыхивает надежда… надежда, что её звонок останется без ответа, надежда, что МакКинни уехали навестить друзей на целый день, или свалили на чистый панамский воздух на какое-то время, чтобы она могла развернуться и вернуться на поезде в Берлингтон почти что с чистой совестью. Затем она слышит внутри звук шагов.

Дверь открывается, и Джексон понимает, что стоит лицом к лицу с высоким мужчиной, который выглядит лет на шестьдесят. У него редеющие рыжие волосы, которые поседели во многих местах, и мягкий взгляд государственного служащего, у которого есть постоянный доступ к чему-то, кроме соевых пирожков и переработанных бытовых отходов. Секунду они смотрят друг на друга, а потом он рассматривает её униформу с выражением лёгкого отвращения на лице.

— Чем я могу помочь вам? — спрашивает он тоном, ясно дающим понять, что он предпочёл бы этого не делать. Джексон делает глубокий вдох, а затем понимает, что она понятия не имеет, что сказать человеку, чью дочь она убила два дня назад.

— Моё имя — капрал Камила Джексон, — говорит она. — Вы отец Анны МакКинни?

Он бросает взгляд мимо неё, как будто ожидая, что с ней будут ещё люди. Затем его взгляд возвращается к Джексон — вернее, к её униформе.

— Вы не по официальному делу, — говорит он, и это скорее утверждение, чем вопрос. — Они никогда не послали бы одного младшего сержанта самого по себе.

— Нет, сэр. Я здесь сама по себе.

— Я надеялся, что до конца своих дней больше не увижу ни одной такой долбанной униформы, — говорит он. Ругательство выходит так, словно он использует их не очень часто. — Чего вы хотите?

— Я хотела поговорить с вами насчёт Анны, — отвечает она.

Он смотрит на неё долгим взглядом, на его лице всё ещё отражается отвращение. Затем он поджимает губы и открывает дверь чуть шире.

— Ну, заходите, пока не я впустил внутрь весь этот загрязнённый воздух. И вытрите эти ужасные ботинки.

На столе в столовой стоят два набора использованных тарелок. Мистер МакКинни отодвигает стул и жестом предлагает ей сесть, прежде чем собрать грязные тарелки и унести их. Она садится и оглядывает столовую. На стенах висят эстампы в рамках, чёрно-белые фотографии давно исчезнувших нетронутых пейзажей. В углу столовой стоит маленький сервант, а на нём — небольшое собрание фотографий в рамках. Джексон узнает Анну МакКинни на многих этапах её жизни: начальная школа, политех, гордая выпускница колледжа, одетая в обязательную мантию и шапочку. По отсутствию других детей в этом маленьком святилище из фотографий она делает вывод, что Анна была единственным ребёнком, и это делает страх, который она чувствует, ещё сильнее.

— Вы не из приятелей Энни, — констатируя факт, заявляет мистер МакКинни, когда возвращается из кухни с двумя коричневыми пластиковыми бутылками в руках. Усаживаясь в кресло по другую сторону стола от неё, он толкает одну из бутылок по полированному покрытию. Она подхватывает её и нюхает открытое горлышко бутылки.

— Это просто пиво, — говорит он. — Можете взять одну, раз уж вы не по официальному делу.

— Спасибо.