Кристалл времени

И тут я понял, где нахожусь. Это был тот самый зал, в котором мерзкий коротышка выстрелил в меня из пистолета. Это случилось всего одно мгновение назад. Он стоял вон там, в пяти шагах от меня, и не мог промахнуться. Я вспомнил его искривленное в ухмылке лицо и черный зев пистолетного дула. Помнил яркий сноп пламени, ударивший из него. И толчок, за которым на меня снизошла невыносимая тяжесть. Где же теперь коротышка? Сейчас его не было в том месте, откуда он стрелял. Может, притаился в другом углу? Я обвел помещение взглядом — никого вокруг. Значит, коротышка уже ушел, прихватив с собой и верзилу. Оставили меня одного, умирать. Видно, уверены были, что умираю. Бросили на произвол судьбы. Или их кто-то вспугнул? Нет, не похоже. Таких, как они, просто так не напугаешь.

Одному я был несказанно рад. Я был жив, двигался, смотрел на мир вокруг себя, дышал…

— Нет, ты не дышишь, — внезапно прозвучал голос, заставивший меня вздрогнуть.

Голос словно шел из ниоткуда. Он не исходил из строго определенного места, а сочился из пустоты, обволакивал сразу со всех сторон, будто был живым, заполнившим собой сразу всю комнату. Но в зале все также было пусто, хотя я мог поклясться, что слышал голос.

— Конечно, слышишь, — прошелестело в моей голове.

— Кто это говорит? — хотел вскричать я, но рот мой и не подумал раскрыться, будто его и не существовало вовсе, язык даже не ворохнулся, и все же ответ последовал незамедлительно.

— Ты напряжен и напуган. Скоро это пройдет, тебе надо привыкнуть.

— Что пройдет? К чему мне надо привыкнуть? Где я, и что со мной произошло?

— Ты умер, — послышалось в ответ. — Смирись с этим.

Но я ни с чем не желал мириться. Тем более с тем, в чем кто-то настойчиво пытался меня уверить. Решительно вскочив на ноги, я гневно выкрикнул, опять же не раскрывая рта, в пустоту перед собой.

— Это какой-то трюк? Штучки с воздействием на психику и подсознание? Этот номер у вас не пройдет! Не на того напали! Ищите себе каких-нибудь простачков для мнимых пыток, а меня на этом не подловишь. Это старый трюк, из кино. Вы пытаетесь убедить меня в том, чего на самом деле нет, ломаете мою волю и выведываете необходимую вам информацию. А, может, я под гипнозом? Сейчас вы прикажете мне убить премьер-министра, и я выполню приказ, совершенно не отдавая себе отчета в своих действиях. Нет, я не согласен. Уж лучше смерть!

— Глупец, ты уже умер! — терпеливо повторил голос.

— Докажите! — гневно ответил я. — Почему я не в аду или не в раю? Я вижу вокруг только грязное вокзальное помещение.

— Хочешь доказательств? Тогда держись!

Сказано это было таким угрожающим тоном, что я невольно зажмурил глаза, ожидая, что сию минуту предо мной разверзнется геена огненная, и восстанет из ада во всей своей страшной красоте сам сатана. Но вместо громов и молний воздух передо мной залиловел, загустел, принимая неясные очертания, и, наконец, из него вылупился какой-то старик. Я узнал его сразу.

— Радзиевский!!! Это вы?!!!

Старик мягко улыбнулся в ответ, но улыбка мигом сползла с его лица, когда я честно попытался закатить глаза и рухнуть в обморок. Ведь для простого смертного явление наяву покойника было настоящим потрясением. Но, странное дело, несмотря на потрясение, на чудовищный страх и сильное душевное волнение, рухнуть в обморок мне не удалось. При этом делал я все по правилам, как много раз видел это в кино: театрально закатил глаза, издал тяжкий вздох и упал на спину. Но даже не почувствовал боли. И сознание не потерял.

— Перестаньте паясничать, — строго велел Радзиевский. — Вы не потеряете сознание. У вас теперь нет тела. Вы умерли, Дима, и с этим придется смириться, хотите вы этого или нет.

Я встал на ноги и внимательно осмотрел себя. На мне не было никаких дырок от пуль или ножей, голова крепко держалась на шее, кости тоже, вроде бы, были все целы. Да и чувствовал я себя превосходно.

— Это обманчивое впечатление, — будто прочитав мои мысли, сказал Радзиевский. — Вы представляете себя таким, каким хотите себя видеть. Цветущим и здоровым. Все это заложено в вашем сознании. Именно мысль и позволяет приобрести этот зрительный образ. На самом деле ничего этого нет. Нет вас, нет меня, нет этого зала…

— Но я же все это вижу! — с жаром возразил я.

— Повторяю, видите лишь то, что хотите видеть. Сейчас вы — пустота, частички эфира, объединенные разумом. Из эфира одной только силой мысли вы и формируете зрительные образы.

— То есть, вы хотите сказать, что я могу вообразить себе что угодно, и это сбудется?

— Примерно так, но лишь в рамках эфирных возможностей, а не материально-телесных и вещественных, к которым вы так привыкли при жизни. Хотя, со временем, вы вполне можете к ним адаптироваться, и будете чувствовать себя ничуть не хуже, чем раньше.

— Хорошо, — с вызовом ответил я, все еще отказываясь верить происходящему. — Если это правда, то я хочу сейчас оказаться на морском берегу, на белом песке пляжа у волн ласкового лазурного моря. Да будет так, трах-тиби-дох, тиби-дох!