Крикса

– Не надо… Пожалуйста…

Галка вдруг закопошилась, как червяк, заерзала, но её, оказывается, крепко прижали к полу. Женщина была сильной. Она щекотала, щекотала и щекотала. Галка рассмеялась как-то тонко и истерически. Никогда раньше она так не смеялась. Но её никогда так никто и не щекотал. Что за абсурд здесь творится, в самом деле?

Обожжённая ладонь болела.

Страх, смешанный с громким смехом, вырвался из лёгких и полностью лишил сил. Галка больше не сопротивлялась.

– Пожалуйста… Что вы делаете!

Сквозь чёрную щель широкого рта женщины вдруг выползло тихое и поскрипывающее пение.

– Спи, малышка, засыпай. Ночь пришла. Баю-бай.

И вот на этом последнем глухом «бай» Галка наконец-то проснулась.

Глава седьмая

Спи, дитятко, почивай, свои глазки закрывай,
Стану петь я, распевать, колыбель твою качать.

Действительно проснулась.

Занавески были кем-то отдернуты, за окном – лишь серость и дождь. Через приоткрытую форточку заунывно свистел ветер. Галка вскочила с кровати, бросилась в соседнюю комнату.

Болела ладонь, на коже раскраснелась завитушка от ночного ожога. Но не сейчас, об этом она не хотела думать.

Остатки то ли сна, то ли не-сна сыпались внутри ее головы холодными каплями дождя. Некоторые из них разбивались довольно стремительно, но главное Галка прекрасно помнила – смесь ужаса и смеха. Запах болота, перегноя. И ещё как длинные и костлявые пальцы елозят по пяткам, по бокам, по шее, сильно щекоча. Сама женщина без лица вроде бы тоже вместе с ней смеялась. Какие-то звуки тогда определённо вырывались сквозь чёрную трещину, которая была на месте рта, если не считать жутких колыбельных. Хотя и колыбельными-то их назвать было довольно сложно. Галке много всякого пели в детстве мама и бабушка. Про зайку, про бычка на доске, про месяц, который стучит в окошко. Наверное, она знала все разнообразие колыбельных в мире, а то, что пела женщина без лица… это были лишь обрывки фраз и слогов.

Баю-бай, блин.

Родители до сих пор крепко спали, развалившись на кровати. Не завёрнутые в простыни и покрывала, а просто так, как обычно спят все взрослые люди. Папин храп разносился по комнате. Галка замерла в дверях. Они оба успели переодеться за ночь. Верхняя одежда аккуратно лежала на стуле. Мама в пижаме. Кто-то доел грибы. Наверняка папа. У него бывает ночной жор, как-то он встал в четыре утра, приготовил себе яичницу, бутерброды, сока налил апельсинового, шоколадку развернул и всё это один съел. Мама его потом легко вычислила утром по оставленным им на кухне следам типа немытой сковородки и забытой фольги от шоколадки. Папа защищался, говорил, что это произошло от большой переработки и нервов на работе.

Электроплитка до сих пор стояла включённой, напомнив о ещё недавно обожжённой ладони. Свежий шрам сразу же противно зачесался. Он был неглубокий и не такой страшный, как ей показалось во сне. Гораздо страшнее было то, что он вообще у неё появился. То есть Галка этой ночью металась тут с плиткой, натуральный лунатик. А если бы вдруг случилось что, да посерьёзнее?

– Мам! Пап! Просыпайтесь, – без особой надежды сказала Галка. Почему-то она была уверена, что они теперь не проснутся никогда.

Да и надо ли будить их? Ей просто приснился кошмар, как какой-то малолетке, а родителям расхлёбывать.

Сцена: папа и мама сразу же просыпаются. Крупный план: папино заспанное лицо, он растирает глаза и зевает.

Общий план: в комнате кавардак, на улице капает дождь. Мама садится на кровати и сонно елозит босыми ногами по полу в поисках тапочек.

Папа: Кошмар, что ли, приснился? (Смеется.) Тебе же почти четырнадцать лет, а не шесть. Из-за чего кошмар? Из-за той ужасной глиняной фигурки без лица?

Мама: Ну, дочь, ты даёшь (смеётся тоже).

Папа: Будешь теперь у меня смотреть одни диснеевские мультики, раз ты у нас такая впечатлительная.

Все смеются в итоге. Занавес. Такой эпизод Галка снимать совсем не хотела бы.

Часы показывали половину пятого утра. Считай, вот и ночь прошла.

Галка не удержалась, потрясла маму за плечо, потом папу, но оба спали. Крепко. Посапывали и похрапывали. Мама вяло отмахнулась, не разлепляя веки. Папа перевернулся на живот, спрятал голову под подушку. Галка всё ещё была уверена, что не разбудит. Потому что не сон это был, а морок. Мистика.

Выключила плитку. Походила вокруг родителей, соображая, что делать дальше. Уселась на табурет. Спать, конечно, ей опять не хотелось, и вообще состояние было такое же взбудораженное, как и перед важными школьными экзаменами, или когда она впервые показывала перед всем классом своё снятое видео. При таком состоянии на месте ну никак не усидишь, хочется соображать быстро, что-то делать и действовать. Было бы сейчас часов восемь, она рванула бы уже поскорее к близнецам или на веранду хозяйского дома, чтобы поискать в интернете что-нибудь про глиняные фигурки и ещё про странный подменный сон.

Не добралась ночью. Не выяснила.