Крик жаворонка. Жизнь и судьба Ивана Трубилина

Познакомившись с Мамоновым, Иван Трубилин не просто ощутил всю неуемную энергетику этого человека, а увидел в нем некое продолжение шолоховского Давыдова, когда человек смело идет на слом своей привычной и достаточно благополучной жизни, только ради одного – быть в центре нового для себя живого и результативного дела. Тогда многих удивило, что секретарь райкома партии, по всем параметрам перспективный партработник, вдруг переходит на работу в колхоз. Да ладно бы, передовой, где люди не только с песнями, как в «Кубанских казаках», идут на работу, но с ними и возвращаются домой.

Колхоз оказался слабенький, хотя и носил имя ближайшего соратника Сталина, Жданова, где все, от обработки земли до состояния животноводства, оказалось в полном завале. Колхозники, повидавшие на своем веку немалое число председателей, выбрали Мамонова председателем со спокойным равнодушием, твердо зная: к следующей осени придется собираться снова.

Но удивление пришло, когда новый председатель, в отличие от предшественников, на следующий день не только переехал сам, но и семью перевез на новое местожительство. По всему было видно, устраивался всерьез и надолго.

Иван Тимофеевич почерпнул у Мамонова тогда многое, а главное – чувство конструктивной целеустремленности и твердой последовательности. Позже открыл для себя, Мамонов – это Егор Трубников, тот самый герой из фильма «Председатель», что всколыхнул всю страну иступленной преданностью земле и делу. Себе Сан Саныч определил тогда самое главное, но и самое трудное – вернуть людям веру в свое хлеборобское предназначение. И ему это удалось!

Через год «ждановцы», которых до этого «полоскали» на всех уровнях, вдруг выходят на первое место в районе по урожайности – почти 36 центнеров пшеницы с гектара. На четверть выросли сборы кукурузы и подсолнечника. По производству молока и мяса впервые выполнили планы продажи государству.

Иван Тимофеевич научился у Мамонова основному – характеру работы с людьми: умной, тонкой, соединившей державную необходимость с уверенностью в личной судьбе. Людей не дергал, не устраивал разносов, не давал шумных обещаний, не напускал хмарь на лицо, чтобы подчеркнуть руководящую значимость, и не стеснялся спросить, если чего-то не знал.

Зато умел сказать доброе слово, поддержать в трудную минуту, не забыть выполнить обещанное или отметить успех. А как умел поддержать инициативу, вручить заслуженную награду, подарок!

Если 8 Марта отмечал доярок, то это было воодушевляющее всех событие. Обязательно с приглашением награждаемых на сцену, публичной демонстрацией самого подарка, расхваливания его, будь то отрез на костюм или хорошие духи. Непременно с сердечным поздравлением, где обязательно отмечались детали индивидуальных качеств, присущих только ей – Маше или Наташе, сгорающей от счастья за добрые и такие сердечные, совсем неформальные слова.

– Запомни, Ванюша, – говорил Мамонов, – все начинается от твоего отношения к людям. Настроение человека – это, брат мой, великая штука. Когда человек, любой кстати, твердо знает, что ты не просто руководитель, грозностью своей выжимающий невозможное, а именно тот, кого воспринимают как старшего товарища, лидера коллектива, способного в трудную минуту понять, найти выход, не забыть сказать спасибо, проявить заботу – они тебе горы свернут…

Так Иван Тимофеевич Трубилин и поступал всю жизнь, ставя человека впереди дела, а не дело при человеке. Мамонов, наверное, одним из первых заметил, что у молодого инженера не только высокий профессиональный потенциал, но и те качества, что очень важны для партийного руководителя. В то время это была очень важная оценка, ибо в любом партийном органе сходились главные оценки человеческого потенциала.

В те же времена Иван Тимофеевич познакомился, а потом и подружился с другой, тоже чрезвычайно интересной личностью – Федором Павловичем Зыряновым, которого впоследствии пригласил к себе в аграрный университет. Там бок о бок они трудились многие годы…

Познакомились в Армавире, куда Трубилин нередко наезжал, поскольку искренне полюбил этот небольшой городок, несмотря на наличие серьезной промышленности, сохранивший южную уютность, ту, что подарила ему природа. Прежде всего, конечно, река Кубань. Он поднимался на Форштадт, высоченные кручи правого берега и с них любовался кубанской степью, откуда город смотрелся как цветущий островок в безбрежном разливе полей и садов, уходящих далеко за горизонт.

В Армавире Трубилин намного расширил круг своего общения, тем более что город, через который проходила важнейшая железнодорожная магистраль, связавшая центр страны с Черноморским побережьем, во все времена рассматривался, как важный форпост на юге страны.