Крестоносцы пустоты

По-видимому, у меня все же вырвался некий утробный звук, заставивший несчастного продавца резко умолкнуть и ретироваться. Стоило мне только представить, как он прикасается своими нечестивыми руками к белоснежной замше и бесцеремонно заталкивает кроссовки обратно в коробку, как у меня потемнело перед глазами. Я никому не позволю осквернять мои «Семьдесят пятые»!

Я осторожно снял кроссовки и упаковал, завернув в бумагу и обращаясь с ними с максимальной нежностью и аккуратностью, словно они были сотканы их нежного и хрупкого стекла или тончайших ажурных снежинок. Затем, держа коробку перед собой на вытянутых руках, точно подношение, я направился в кассу.

Вышагивая по улице с фирменным пакетом в руках, я испытывал удивительно приятное чувство эйфории, проистекающей из осознания своей законченности, своей самодостаточности. Мне казалось, что все без исключения прохожие с восхищением и завистью косятся на мою покупку. Да-да, я теперь уже не тот безродный голодранец, что пробегал здесь еще вчера, теперь у меня есть «FreeRunner75», а это кое-что да значит! Отныне я имел полное право считать себя Человеком с большой буквы. Вот коллеги-то на желчь изойдут!

Возвращаясь к припаркованной машине, я свернул в переулок…

– О! Обновочка подъехала! – неожиданно я обнаружил себя в окружении нескольких молодых людей, благожелательность которых вызывала у меня определенные сомнения.

Мне в лицо дохнуло густым ароматом дешевого парфюма, за которым пытались скрыть сладковатый запах только что выкуренных косяков.

– Так-так, а что это у нас тут? – выступавший за главаря прыщавый парень протянул руку к моей покупке. Пытаясь придать своему образу больше брутальности, он так сильно выпячивал вперед тщедушную челюсть, что я с трудом разбирал, что он говорит.

– Не твое дело! – я только крепче прижал к себе пакет с драгоценной коробкой.

– О, нет! Не может быть! – главарь в притворном ужасе вцепился в свою топорщащуюся шевелюру, выкрашенную в синий и зеленый цвета, – Мне померещилось, или я и впрямь вижу перед собой очередные «Ферренги»?!

– Черт подери! – поддержал его кривляния другой, – Это же самые натуральные «Семьдесят пятые»!

У меня складывалось странное впечатление, что они общаются не столько со мной, сколько с моим пакетом, но в этот момент тот, кто верховодил, все же обратил свое внимание и на мою персону.

– Какого лешего вам от меня надо?! – я никак не мог понять, что происходит.

– А ты знаешь, брат, что тут – территория «Оллосов», а прочему богомерзкому барахлу сюда вход закрыт? «Ферренги», кстати, мы ненавидим особенно сильной ненавистью.

Сине-зеленый задира постучал пальцем себя по груди, где на его спортивной куртке красовался логотип в виде пятиконечной звезды, боковые лучи которой были стилизованы под мускулистые руки. Только сейчас я заметил, что все окружившие меня молодые люди носили одежду и обувь исключительно от бренда «Оллос» – футболки, бейсболки, кроссовки…

– А это значит, – продолжал главарь, – что нам теперь придется провести с тобой воспитательную работу.

– Да отстаньте вы от меня! – я попятился, но тут же наткнулся спиной на чьи-то кулаки.

– Выучишь урок – вали на все четыре стороны.

– Какой еще урок?!

– Это район «Оллосов», и «Ферренгам» сюда вход закрыт. А если нарушил границу, то уж не жалуйся, – главарь ухватился за мой пакет, – Давай сюда!

– Убери свои лапы! – взвился я, едва не задохнувшись от возмущения. Прикосновение постороннего человека к моей драгоценности словно взорвало внутри какую-то бомбу.

Ничего особо выдающегося или героического я, впрочем, совершить не успел, поскольку сокрушительный удар в челюсть тут же бросил меня на землю. Из глаз брызнули искры, и я повалился в пыль, продолжая тем не менее крепко сжимать свой пакет. Послышался леденящий кровь треск рвущейся бумаги, и вывалившаяся коробка отлетела в сторону.

Гогоча, точно стая павианов, хулиганье набросилось на нее, яростно пиная ногами. Подхватив мои «Семьдесят пятые», они вырывали их друг у друга, спеша поизмываться над своим трофеем. В воздухе промелькнуло лезвие ножа, и в стороны полетели клочья белой кожи, вперемежку с обрезками шнурков и лохмотьями подкладки.

Заревев смертельно раненым зверем, я, ослепленный болью и ненавистью, вскочил на ноги и попытался отбить у беспощадных извергов хотя бы то, что уцелело, но далеко убежать не успел.

– Какой же неугомонный мужик! – рассмеялся их главарь, – Успокой-ка его!

Я обернулся и еще успел заметить тяжелый татуированный кулак, летящий мне навстречу…

* * *

Всплывать Вадим никогда не любил. Сами посудите, какую радость можно испытывать от пробуждения после сладкого сна и возвращения в серую постылую реальность? Чуть позже к списку причин добавилась еще и боль от свежих синяков и ссадин, заработанных его дайвом в отсутствие хозяина. Хорошо, что кроме увечий он зарабатывал еще и неплохие деньги, что позволяло, быстро уладив текущие дела, нырнуть обратно в мир виртуальных грез.