Крёстный сын

-- Ребята, отстаньте вы от него, -- вмешался в разговор Кайл, которому состояние друга показалось знакомым. -- Видно же, не в себе он.

-- Да, у нас появилась еще одна жертва ледяной бури! -- снова заржали гвардейцы. -- Старикан дочку использует, чтобы в мужиках стойкость воспитывать.

Филип ничего не сказал, встал, отошел в конец стола, подальше от всех, и сел там. Кайл пошел следом, вскоре к ним присоединился и Шон.

-- Ну что, друг, тебя действительно так проняло, или ты придуриваешься? -- поинтересовался Шон.

-- Придуриваюсь, -- ответил Филип, стараясь улыбаться как можно ехиднее.

Он был очень недоволен тем, что наговорил о дочери крестного, и в особенности своим мечтательным тоном. Но откажись он болтать с друзьями о Евангелине, они, пожалуй, все поняли б...

-- Так она тебе не понравилась? -- протянул Кайл с разочарованием.

-- Понравилась. Как такая может не понравиться? Но я же сказал: Старикан запретил мне с ней общаться, когда его нет поблизости.

-- Почему? -- поинтересовался Кайл.

-- Не знаю, не спрашивал, -- покачал головой Филип. -- А сам он не сказал.

-- Я бы спросил, -- сказал Шон.

-- Зачем? -- крестник Правителя взял кубок и потянулся за бутылкой. -- Я с ней даже пробовать не хочу. Такая скорее всего откажет, сочтя тебя недостойным, а если сама тебя выберет... -- он замолчал, наливая вино.

-- То что? -- Шон наполнил свой кубок до краев и передал бутылку жаждущему Кайлу.

-- Думаю, сама тебе об этом скажет, -- Филип сделал солидный глоток и посмотрел на друзей со странной усмешкой.

-- Ну, ты губу раскатал! -- засмеялся Кайл. -- Это не в их стиле.

-- Не в их, но в ее.

-- Ты это понял, потанцевав с ней на балу несколько часов? -- с иронией спросил Шон.

-- Можно и так сказать, -- без улыбки ответил его друг. -- Есть в ней что-то, чего я в других не замечал...

-- Я даже скажу тебе, что, -- рассмеялся Шон, -- редкостно дурной нрав!

-- Возможно, ты прав, -- не стал спорить Филип.

-- А ты-то ей понравился? -- спросил Кайл.

-- Да откуда же я знаю? Она мне ничего не сказала.

-- Хватит туману напускать, дружок! Уж ты-то должен знать, что для этого слова не нужны.

-- Значит, не понравился! -- Филипу разговор начинал надоедать. Правду сказать он не мог, а дурачить друзей оказалось не слишком приятно. -- Ребята, -- примирительно сказал он, -- я все вам рассказал. Мы и провели-то с ней всего около двух часов, папаша рано ее спать отправил. Мне она понравилась, даже очень, а Старикан запретил думать о ней. Не нужны мне неприятности.

-- Успокойся! -- фыркнул Шон. -- Ты не первый, на кого она так действует.

-- Вот и отлично. Только я бы очень вас всех просил: поменьше это обсуждайте, вдруг дойдет до крестного. Мне мои яйца дороги.

-- Не волнуйся, они в полной безопасности. То, о чем говорится в казармах, здесь и остается, -- заверил его Кайл. -- Если б не так, у нас уже, знаешь, сколько евнухов было бы!

-- Догадываюсь, -- улыбнулся, наконец, Филип.

Как он и подозревал, Ив не порадовала беседа в казармах.

-- Фил, ты выдал себя с головой, -- сказала она, дождавшись его возвращения в Западную башню. -- Единственное, что успокаивает: за пределы казарм это действительно вряд ли выйдет.

Молодой человек, и без того пребывавший в невеселом настроении, помрачнел еще больше.

-- А если и выйдет, то что? Имею полное право сохнуть по первой красавице страны, и старик должен быть доволен до тех пор, пока я не начну лезть к тебе под юбку. А этого я при нем делать не буду.

Девушка вздохнула.

-- Ты не знаешь его так, как я. Если он проведает, что ты ко мне неравнодушен, пусть и не пытаешься это показать, он тут же что-нибудь предпримет. Вешать он тебя из-за такой малости не станет, но вот отправить одного из нас из дворца может запросто. А для меня разлука с тобой... -- она замолчала.

-- Договаривай, -- он посмотрел на нее со странным выражением, будто с надеждой.

-- От меня правда пахнет малиной? -- она уселась к нему на колени.

-- Правда, -- улыбнулся он. -- Что ты там говорила про разлуку?

-- Я что-то говорила? Уже не помню, -- она довольно фальшиво хихикнула.

-- Энджи, это не твой стиль, перестань копировать ваших придворных дам, -- его голос звучал устало, и ей стало жаль своего любовника.

Девушка прекрасно видела: Филип не столько "неравнодушен" к ней, как она мягко выразилась, сколько влюблен, причем по уши. Вернее, мысленно поправила она себя, стараясь придерживаться правильной с ее точки зрения терминологии, он хотел только ее и хотел постоянно. Ив это ничуть не удивляло. Она знала, какое действие оказывает на мужчин, а ему она к тому же подходила в физическом плане, как прежде ни одна другая. Отдавала она себе отчет и в своих чувствах к нему: они были теми же. Но говорить об этом с Филипом ей не хотелось. Во-первых, бессмысленно признаваться в кратковременном помутнении рассудка, оно быстро закончится и не из-за вмешательства внешних сил, а само по себе. Во-вторых, гордость не позволяла ей быть Бог знает какой по счету в длинной череде женщин, говоривших красавчику, что жить без него не могут.