Крест на башне

Спрятал пистолет обратно в кобуру, достал зажигалку, прикурил. Попытался опять колечко повесить – не получилось.

– Итак, корнет Дергачев. Для начала – как ваше подразделение именовалось?

– В-вторая рота.

– …то-оварищ та-акки-ист… – это прапорщик все ноет, носом в пыль уткнувшись.

Я ему в плечо носком ботинка уперся, развернул рожей вверх.

– Ты, мешок дерьма, – процедил холодно сквозь зубы, – не заткнешься наглухо – под траки брошу.

Булькнул, глаза выпятил – и снова:

– То-овари-ищ…

Свихнулся, похоже, от страху. И, – без «похоже» – обмочился.

– Оттащите, – повернулся я к конвоирам, – это дерьмо в сторону… пока. – И, возвращаясь к корнету: – Вторая рота, а дальше?

– Вторая рота третьего полка С-соколовской дивизии, – с полувсхлипом отзывается тот.

– Третьего полка? У вас что, нумерация полков не сквозная?

– Н-нет… для офицерских частей.

– Ваша задача?

– К наступлению темноты рота должна была с-сосредоточиться в районе деревни Ш-ш… – юнец осекся, сглотнул.

– Шумово?

– Да.

– Дойти до Шумово, а дальше?

– Д– дальше?

Издевается? Нет, думаю, молод еще – так испуг изображать. Разве что он из семьи, где папа-мама сплошь актеры, плюс дедушка дирижер с всемирной известностью.

– Что должна была делать рота в Шумово?

– Не знаю. Может, ротный… но он в голове шел.

– Где находится штаб батальона?

– Не знаю.

– Врешь.

– Я в с-самом деле не знаю… нас только сегодня перебросили сюда… майор Мезенцев подъехал на броневике и говорил с ротным…

– Перебросили откуда?

– Из Щекино… сначала на грузовиках до Одоева. Потом до деревни… деревни… я забыл, как она назвалась… смешное какое-то название…

– Брусна? Сомово? Кривое?

– Кривое, да-да, Кривое. Там нас встретил командир батальона, майор Мезенцев, и п-приказал выдвинутся к этой… Ш-ш… Шумовке.

– Что дислоцировано в Кривом? Какие части?

– Не знаю… какие-то тыловики… пехота тоже была.

– А штабы?

– Н-не знаю.

– Родные есть?

– Что? – непонимающе посмотрел на меня юнец.

– Родные, спрашиваю, есть?

– А-а… да, есть.

– Папа, мама?

– Мама… и сестра… сестра младшая.

– Увидеть их, – я говорил спокойно, почти ласково, – снова хочешь, а? Корнет Дергачев?

– Х-х… – он запнулся опять, сглотнул, закашлялся. Справился, поднял на меня взгляд – глаза мокрые. – Хочу.

– Тогда прекрати, щенок, в героя играть! А то, donnerwetter, и в самом деле доиграешься! Вон, – кивнул, – лежит уже один герой! Может, ты ему завидуешь? А? Завидуешь?

Только, с яростью, непонятно откуда взявшейся, думаю, посмей мне сказать, что – да!

И чем это юнец-корнет меня зацепил вдруг так? Или… просто нервы сдавать начали?

Вынул сигарету изо рта, смотрю – фильтр уже наполовину сжевал.

– На этой, – добавил тоном ниже, – вашей дерьмовой войне подохнуть – большого ума не надо. Вот уцелеть – это другое дело. Так что решай, корнет! Кем тебе быть больше по нраву – умным или… героем?

Черт, времени уже совсем нет. Две сигареты – это, считай, десять-двенадцать минут.

– Я… я хочу жить.

Посмотрел на часы – ну да, одиннадцать минут.

– Тогда докажи, что ты умный! Я из-за тебя на четыре минуты из графика выбился. И, если ты мне сейчас не сообщишь чего-нибудь такого, что это отставание скомпенсировать может – пристрелю, как собаку!

– Но я и в самом деле не з-знаю, – всхлипнул корнет, а подбородок у него при этом так и запрыгал.

– Не знаешь – значит, дурак! Ну же, – повысил я голос, – вспоминай, что ты в этом хреновом Кривом видел! И по дороге… давай, выкупай жизнь свою, пока лот с торгов к свиньям собачьим не сняли!

– Я-я н-ничего…

Я полуотвернулся на миг, унтерфельфебелю глазами посигналил – тот, молодец, понял: рожок выщелкнул-вщелкнул, затвором лязгнул… корнет от этих звуковых эффектов дернулся так, словно уже очередь в бок получил.

– Ш-штаб…

О! Подсеклась рыбка!

– Ну?! Штаб, дальше!

– Штаб дивизии… в одной из тех деревень. Не в Кривой, в другой…

– Какой еще дивизии? – небрежно так переспросил я, а у самого сердце куда-то в желудок проваливается.

– Нашей… Соколовской.

– Врешь! На вашей дивизии, считай, весь фронт сейчас держится – а ты мне хочешь впарить, что ее штаб в какой-то вшивой дыре расположился? Врал бы уж чего поумнее… скажем, штаб не дивизии, а бригады, и не в деревне, а хотя бы в Одоеве.

– Н-не вру… пожалуйста, поверьте… я слышал, двое офицеров говорили: генерал-майор свалился, как снег на голову, и штаб его теперь рядом будет… в Брусне он! – почти истерически выкрикнул корнет. – В Брусне!

У меня аж дух захватило. Ну, думаю, если ты, сучонок, мне все-таки соврал… я тебя в Антарктиде найду, даже если под императорского пингвина загримируешься! Но если нет…

– Ладно, унтерфельдфебель, проводите его до леса – и отпустите…

– Слушаюсь, – ухмыльнулся тот и в бок корнета стволом «эрмы» подпихивает. – Комм, цыпленок!

– Стой! – посчитал нужным вмешаться я. – Уточняю: отпустить – это значит отпустить!

Унтерфельдфебель моргнул недоуменно… потом плечами пожал.

– Слушаюсь, господин фельдлейтенант.

Я развернулся, запрыгнул на броню, начал люк открывать…

– Господин фельдлейтенант… а что с этим делать? – это про прапорщика.

Я задумался на миг.

– Бросьте, где лежит. Пулю на дерьмо тратить – жалко. Пусть с ним синие возятся.