Крест Христов

Раскроем другую книгу, и прочтем чудесное событие этого предопределения. Родословие Иисуса Христа (Мф. 1, 1). Он есть Сын Божий, сияние славы Отчей и образ ипостаси Его (Евр. 1, 3); Он есть сын человеческий, воспринявший плоть и кровь (Евр. 2, 14). Он – Бог, чтоб иметь силу понести на себе немощи человеческие; Он – человек, чтобы сделать людей причастниками Божеского естества (2 Петр. 1, 4). Он – Сын Адамов, дабы вторым быть Адамом новых чад Божиих; – Авраамов, чтобы по образу Исаака представить Себя чистейшей, совершеннейшей жертвою Господу; – Давидов, чтобы наследовать и восстановить царство благодати. Наконец Он есть вечная любовь, сошедшая соединить с собой отчужденных от неё грехом смертных, удовлетворив за них Небесному Правосудию.

Так само рождение Иисуса указывает на Его смерть. И какой величественный свет простирается над крестом, из этой точки зрения рассматриваемым! Эта надпись, содержащая вину невинного, эти служители мстящих законов, это орудие казни, – все это добровольный Страдалец собирает окрест себя для того, чтобы напомнить нам определение Вышнего судилища, которое восполняет земное неправосудие, в слепом неведении водимое одной злобою. Эти простертые руки обнимают и поддерживают мир над бездною, вырытой под ним его развратом. Этот угасающий взор еще испускает луч милосердия и, будучи устремлен ввысь, тысячекратно повторяет молитву, не только за виновных мучителей, но и еще более за совиновный человеческий род воссылаемую: Отче! прости им (Лк. 23, 34). Эта Божественная кровь… О, любовь бесконечная! Одной капли её достаточно было бы омыть наши беззакония и угасить геенну нашу, а Ты проливаешь ее потоками! О, милосердный даже до немилосердия! Прости упрекам изумленной благодарности! Довольно, довольно! Или нет! Проливай до истощения этот неистощимый поток блаженства, эту воду жизни!.. Ах… я не знаю, что мне делать – плакать, или радоваться? Плакать ли о Твоей смерти, или радоваться о моем в ней бессмертии? Но уже довольно! У креста Твоего милость и истина сретились; у гроба Твоего правда и мир облобызались (Пс. 84, 11). Совершилось!

Искупление проданного под грех совершено; бесценная цена заплачена за его свободу: но что, если негодный раб любит свои оковы; если не имеет и не хочет иметь понятия о даруемой ему свободе? Божия сила и Божия премудрость должна была преодолеть это затруднение, и – о, чудо жестокости человеческой! – в немногие дни Ходатай наш преклонил Бога к человеку. Целые годы неутомимых трудов потребны Ему были для обращения человека к Богу: кажется, легче было для Него положить предел вечной Вечного вражде, нежели ограничить дерзость праха, вихрем непостоянства взметаемого. За чистейшее учение, за пример святейшей жизни, за поражающие чудеса, за бесчисленные благодеяния Он требовал вместо благодарности одного согласия принять новое, величайшее благодеяние. Этими златыми оружиями наконец победил Он неверие, и торжественно исповедался Отцу Своему: Я прославил Тебя на земле, совершил дело, которое Ты поручил Мне; открыл имя Твое человеком (Ин. 17, 4, 6). Я напомнил Тебя забывшим о Тебе; проповедал им славу благости Твоей, и вместо имен, которыми земнородные доселе называли Тебя, и которые приводили только их в трепет, открыл им сладкое имя Отца, которым Я даю им власть призывать Тебя. Я достиг цели моего посольства. Совершилось!

Но, о Совершитель благодатного о нас смотрения! Не для всех ли человеков Ты совершил его? Для чего ж еще не все наслаждаются плодами Твоих подвигов? Ты явил имя Отца Небесного: почему же и ныне слишком много таких, которые говорят дереву: «ты мой отец», и камню: «ты родил меня» (Иер. 2, 27). Доколе, Господи, доколе?.. Что я сказал? Пусть таким образом вопрошают те, которым слово о кресте юродство есть (1 Кор. 1, 18). Для чего столь наглым любопытством хотеть разодрать завесу непроницаемых судеб? Не наше дело знать времена или сроки (Деян. 1, 7); наше есть только желать любовью и молить духовного садовника, чтобы все дикие ветви привились к плодоносному дереву веры, чтобы полное число язычников вошло в Церковь, и весь Израиль спасся (Рим. 11, 25–26).