Крест и король

Шеф ощутил, что его душа выходит через рот и устремляется наружу, сквозь стенку шатра, словно она прозрачная. И летит на простор, кругами, как птица, поднимается над темными лесами и заснеженными белыми равнинами. С интересом он заметил частично замерзшее озеро, лежавшее не очень далеко, по другую сторону леса, — Кеолвульф оказался прав. Но интересовался этим рассудок Шефа, а не его душа. Та стрелой мчалась на запад. Быстрее мысли пронеслась она над сушей и морем, и в мир вернулся свет. В месте, где она очутилась, был еще вечер, а не ночь. И стояла осень, а не зима.

Это был Хедебю. Шеф узнал курган, на котором весной, сидя в ожидании ужина, увидел произошедшую много лет назад кровавую битву и жертвоприношение. Но мир, который царил в этих местах, когда было то ужасное видение, ныне исчез без следа. Ни деловитых пахарей, ни дымящих труб. У частокола расположился огромный палаточный лагерь, сотни людей собрались у городских стен. Это напоминало осаду Йорка, которую Шеф видел два года тому назад.

За исключением двух обстоятельств. Здесь были деревянные, а не каменные, римской постройки, стены. И оборонявшиеся не пытались отсидеться за ними. Многие вышли наружу, схватились с осаждавшими, дрались на мечах, копьях и боевых топорах, делали вылазки через специальные ворота и калитки, возвращаясь затем за частокол в спешке или с гордостью.

И все же здесь царит неразбериха, постепенно понял Шеф. Заметил это, и окрепла уверенность, что видит он не прошлое, не выдуманную историю и не то, что могло бы происходить. Осада велась в тот самый момент, когда он сидел в шатре у финнов. Это было видение, но видение реальности, нечто такое, что не нуждается в истолкованиях.

Осаждающие старались установить катапульты — мулы — около кургана, на котором сидел Шеф. Обороняющиеся силились помешать. Безуспешно. Но в сущности, они хотели только выиграть время. Услышав сигнал горна, защитники отступили. На стене, ближайшей к трем мулам осаждающих, показались шесть, десять, двенадцать простейших метательных машин, которые Шеф сам изобрел, — баллист. Они стояли на платформах, пристроенных под бойницами в частоколе.

Баллисты окружила обслуга, по восемь человек на машину, взялись за веревки. Заряжающие опустили длинные рычаги, вложили каменные ядра в пращи. Воины одновременно дернули за веревки — не совсем одновременно, с профессиональным интересом отметил Шеф, вечная ошибка недисциплинированных норманнов, — рычаги высвободились, пращи взметнулись.