Крест и король

Эхегоргун, в точности угадав мысли китов, легко и уверенно пересек узкий пролив вслед за вельботами. Он видел, что люди Шефа высадились на берег, видел и слишком самоуверенных моряков, направивших свои лодки прямо в бухту, где их встретили и уничтожили киты. Он держался в отдалении, но прошел вслед за косатками в бухту, уверенный, что сразу услышит, если стадо повернет в его сторону. Он пристроился вблизи от берега, так что лишь макушка торчала, и с виду не отличался от обычного серого камня. Эхегоргун с любопытством, но без особого интереса следил за делами людей — до тех пор, пока не увидел двоих: они грузили в лодку сразу узнаваемое мощное тело. Бранд, сын Барна, сына Бьярни. Внук его родной тети.

Эхегоргун прекрасно понимал, что произойдет дальше. У него была лишь пара минут, чтобы это предотвратить. Как тюлень, он бросился в воду, на мгновение прильнул к корме «Журавля», оценил расстояние до головной лодки, в которой находились Кормак и Бранд, ощутил биение и сутолоку китовых туш в каких-то нескольких ярдах от себя. И нырнул, устремясь вперед, как выдра.

Бранд беспомощно лежал связанный на дне лодки, нога Кормака утвердилась на его груди, и увидел ирландец только серую руку, ухватившуюся за планшир. Затем лодка опрокинулась. Опрокинулась в сторону Эхегоргуна, за доли секунды до первого удара китов. Пока люди кричали и размахивали оружием, могучая десница ухватила Бранда за рубаху, протащила через борт и потянула на глубину, прочь от разлетающихся досок и молотящих по поверхности воды рук и ног.

На секунду Бранд поддался чисто человеческому суеверному ужасу. Схвачен марбендиллом, который пообедает им на дне моря! Однако и в этой суматохе он узнал вцепившуюся в него руку. Бранд сжался, не сопротивляясь, удерживая рвущийся из груди воздух.

Его медленно тащили под водой, сжимая нечеловеческой хваткой. Под килем «Журавля». Через залив. На мелководье. Когда они оба выбрались, наконец-то сделав судорожный вдох, Бранд уставился в лицо спасителя. Тот уставился на него. Пока Эхегоргун доставал кремневый нож и разрезал веревки на руках Бранда, они молча искали друг в друге черты семейного сходства.

Наконец, сидя на мелководье, Бранд заговорил.

— Я оставлял сообщения для тебя и твоих сородичей в нашем секретном месте, — сказал он, — и я всегда соблюдал наш уговор. Однако никак не ожидал увидеть тебя здесь при дневном свете. Ты один из тех, кого встретил мой дед Бьярни.

Эхегоргун улыбнулся, обнажив громадные зубы:

— А ты, должно быть, мой дорогой родич Бранд.

Глава 24

— Довольно дорогое занятие — обеспечивать вам кров, — сказал Бранд устало.

Шеф не ответил. Он мог бы возразить, что занятие это временами довольно выгодное, но следовало сделать скидку на настроение Бранда. Шеф не был уверен, сколько дней прошло с момента сражения, — в высоких широтах такие вещи трудновато определить. Все находившиеся в поселке люди самозабвенно работали, не жалея сил, и прерывались, только когда сон валил с ног. Однако — и это был недобрый знак — темнота возвращалась на небо. Лето кончалось, приближалась зима. В Холугаланде она наступает очень быстро.

Сколько бы дней ни прошло, поселок по-прежнему выглядел едва обжитым. Все три корабля в гавани были потоплены или разрушены. По чистому невезению Квикка и его команда ухитрились правильно установить прицел и выстрелить как раз в тот момент, когда битва была выиграна, попав камнем в «Журавля», точнехонько в основание мачты. До смерти боясь китов, его команда сумела на веслах подвести корабль к берегу, но никогда больше «Журавль» не отправится в плавание. «Морж» по-прежнему лежит на дне гавани, его мачта сиротливо торчит над водой. «Чайка» сгорела дотла. Хотя имеются маломерные суда всех видов, нет ни одного достаточно большого, чтобы доплыть до Тронхейма, ближайшего порта на юге, и вернуться с провизией. Со временем большой корабль можно было бы изготовить из уцелевших досок и бревен — потому что хороший корабельный лес, конечно, не найти на этих пустынных берегах и продуваемых всеми ветрами островах. По той же причине трудно отстроить сгоревшие хижины, при всем местном умении использовать в строительстве камень и дерн. Бо́льшая часть свалившегося на жителей благодаря гриндам богатства исчезла в пламени пожара, а вместе с ним и содержимое складов, где Бранд хранил не только меха, пух и кожи из финской дани, которыми он торговал, но также мясо, сыр и масло, которыми сам кормился.

А ведь к командам Шефа и Гудмунда добавилось около семи десятков спасшихся с «Журавля». Им была обещана жизнь, и никто не собирался нарушить это обещание. Однако их нужно кормить. Вряд ли все переживут надвигающуюся на остров зиму, как бы старательно ни добывать рыбу и тюленей. Многие холугаландцы уже преспокойно разъехались по родным хуторам и фермам, дав тем самым понять, что их не касаются трудности Бранда. Сами-то они выживут. Это чужаки и их хозяева, если сдуру поделятся едой, будут умирать.