Крещение огнем. Звезда пленительного риска

Примеры можно множить и множить. Да, встречаются отдельные исключения, но они в корне не меняют общую, довольно безрадостную картину научно-технического застоя в мире. Довольно сложно представить в этих условиях, что игроки сегодняшнего мирового рынка высоких технологий обрадуются появлению нового игрока (РФ), который как минимум займется «улучшизмами», а как максимум – предложит принципиально новые решения.

Все это говорит о том, что на «мировой шахматной доске» никто не хочет видеть Россию в числе научно-технологических центров планетарного значения. Причем не в силу какой-то особой зловредности, какого-то «масонского заговора», а из-за элементарной конкуренции. Как говорится, ничего личного: просто американцам, европейцам, японцам, китайцам и корейцам нужно защищать свой бизнес.

В то же время, вступая в ВТО, мы открываемся полностью для существующих на рынке игроков с развитыми технологиями. Членством в ВТО мы окончательно и бесповоротно добиваем остатки своей промышленности и технологий. Ну не сможет наш Зеленоград конкурировать с зарубежными микроэлектронными гигантами: ни по стоимости, ни по характеристикам, тем более по их совокупности!»

Вот и получается, что выход РФ – только в революционных инновациях. В стратегии производства того, чего еще нет нигде в мире. Но пока власти этой мысли не уяснили, продолжая вкачивать огромные деньги в копирование чужих достижений и производство техники вчерашнего дня. Они очень хотят запихнуть страну в ВТО. Они уверенным курсом повели РФ к историческому банкротству.

Но какой же может быть нужная промышленно-инвестиционная политика? Попробуем очертить ее контуры – раз этого не в силах сделать разные там путины и медведы.

«Трехслойный» вариант

Дерзнем предположить: инновационное чудо нужно осуществлять в «трехслойном» варианте.

Первый «слой» могут составить объединенные государственные корпорации: атомная, авиапромышленная, кораблестроительная, нанотехнологическая, крупнейшие предприятия Роскосмоса. Государство должно поставить им недвусмысленную задачу: «Вы должны, кроме отобранных сейчас для реализации базовых проектов, выдвинуть новые проекты – принципиально новые, не имеющие мировых аналогов. Под эти новые задания вы получите государственное финансирование».

Применительно к ОАК, например, это могло бы означать следующее: у корпорации есть планы производства пассажирских SSJ, Ту-334 и МС-21. Вдобавок к ним – программы выпуска боевых самолетов и вертолетов разных типов. Но все это – техника привычная, не несущая в себе революционных инноваций. Поэтому в плюс ко всему этому ОАК должна разработать еще и дополнительные, сверхамбициозные программы – касающиеся создания техники, не имеющей аналогов в мире. Какой? Это может быть самолет новой аэродинамической схемы и вместе с этим – авиационно-космический комплекс для запуска на орбиту легких ракетопланов или небольших ракет-носителей. Подобные же первопроходческие сверхзадачи должны поставить перед собой и все прочие объединенные корпорации.

Подобные задачи должны ставиться и перед руководством масштабных федеральных программ, которые сегодня идут на смену приоритетным национальным проектам. Если вы реформируете, к примеру, ЖКХ, то с созданием и «принятием на вооружение» прорывных технологий.