Крещение

На ноге политрука Савельева задымилась от перегрева ватная штанина — все видели, и никто не пошевелился. Уж когда чертова кожа на штанах стала чернеть, Абалкин бросился за снежком к двери. На него зашикали, начали тыкать его локтями, пока вылезал он из кружка. Почувствовал припек и сам Савельев, схватился за ногу — ткань рассыпалась под рукой, и едко запахла пригоревшая вата. Прибежал Абалкин со снегом и, полный радости, приговаривал:

— Топор в башке зря стучать не станет! Уж это я знал.

Бойцы восхищенно вздыхали, перемигивались, готовы были схватить политрука и качать его, и никто из них не догадывался, что сводка рассказала им о их же делах, о их подвигах.

Потом политрук читал менее торжественным голосом, и крался под шинели бойцов холодок.

— «Наши войска в городе Калинине после очищения его от немецких оккупантов обнаружили архив гестапо (немецкой охранки), который немцы не успели увезти. Среди многочисленных документов этого архива найден приказ командующего 6–й германской армией генерал — фельдмаршала фон Рейхенау от 10 октября 1941 года «О поведении войск на Востоке». Приводим приказ:

«О поведении войск на Востоке.

По вопросу отношения войск к большевистской системе имеются еще во многих случаях неясные представления.

Основной целью похода против большевистской системы является полный разгром государственной мощи и искоренение азиатского влияния на европейскую культуру.

В связи с этим перед войсками возникают задачи, выходящие за рамки обычных обязанностей воина.

Снабжение питанием местных жителей и военнопленных является ненужной гуманностью.

Войска заинтересованы в ликвидации пожаров только тех зданий, которые должны быть использованы для стоянок воинских частей. Все остальное, являющееся символом бывшего господства большевиков, в том числе и здания, должно быть уничтожено. Никакие исторические или художественные ценности на Востоке не имеют значения.

Применять решительные и жестокие меры в отношении мужского населения с целью предотвращения возможных с его стороны покушений. С пассивными обращаться как с приверженцами советского строя. Страх!..

Не вдаваясь в политические соображения на будущее, солдат должен выполнять двоякую задачу:

1)     полного уничтожения большевистской ереси, Советского государства и его вооруженной силы;

2)     беспощадного искоренения вражеской хитрости и жестокости и тем самым обеспечения безопасности жизни вооруженных сил Германии в России.

Только таким путем мы меняем выполнить свою историческую миссию по освобождению навсегда германского народа от азиато–еврейской опасности.

Главнокомандующий фон Рейхенау, генерал–фельдмаршал».

Немецкие захватчики хотели иметь истребительную войну — они ее получили. Гитлеровские бандиты хотели запугать советский народ — в ответ получили ненависть, презрение, неукротимую волю разгромить армию немецких захватчиков…»

В котельную по обледенелым ступенькам скатился боец и, ничего не видя белыми большими глазами, выдохнул:

— Немцы в овраге!

— По местам! — скомандовал Филипенко, хватая валенок, а когда бойцы разбежались от костра, ответил на немой вопрос политрука — Трупы, наверно, собирают. Телефонист! Эй там, в углу! Приказ ротам — огонь по оврагу. Огонь! Из всех стволов.

— Пусть бы собрали, комбат.

— Политрук, черт тебя возьми, ведь погубит нас когда–нибудь это пресловутое русское всепрощение.

— Может, там и в самом деле ничего серьезного. — Политрук потянулся к валенкам.

— Сиди, я схожу сам. — Филипенко, прихрамывая пошел к двери. — Телефонист? Эй там, связь?

— Передал уже, из всех стволов.

— Комбат! — крикнул вслед удаляющемуся Филипенко политрук Савельев. — Комбат, передай Охватову и Брянцеву — звание сержанта им присвоено. Я и угольнички принес. Завтра уже наденут.

— Ты, политрук, позвони–ка все–таки Заварухину, тут неспокойно–де, — уже с лестницы сказал еще Филипенко, и замелькали его большие валенки по ступенькам.

На улице круто перекипала стрельба.

XVI

Опытный штангист, вскинув на грудь штангу, уже знает, сделает ли он далее жим двумя руками и возьмет ли новый барьер, и, если у него закрадывается сомнения или неуверенность в полном успехе, он непременно опустит штангу и сделает переоценку и веса, и своих сил чтобы не подорвать их. В начале сорок второго года благоразумные из военного окружения Гитлера с чутьем опытного штангиста безошибочно определили, что Германия подняла на свою грудь непосильную тяжесть, и если не опустит эту тяжесть, то погибнет под нею. Но фюрер взявший за правило никогда не уступать и никогда не капитулировать, начисто отмел всякие сомнения своих генералов и требовал от Восточного фронта только наступления.