Крещендо

Он замолчал, вытер нос рукой.

Я не знала, можно ли ему верить. Патч ясно дал мне понять, что нельзя. Но сейчас Скотт трясся от непритворного ужаса, лицо его опухло и все было покрыто бисеринками пота, и он ерошил рукой волосы, глотая воздух, словно рыба, выброшенная на берег. Мог ли он выдумать такую историю? Все детали совпадали с тем, что я уже знала о Скотте: он был игроком, в Портленде работал по ночам в мини-маркете, и он переехал в Колдуотер, чтобы сбежать от своего прошлого. А еще у него на груди было клеймо. И ведь кто-то это клеймо ему туда поставил. Мог ли он вот так сидеть сейчас в двух шагах от меня и врать о том, через что прошел?

— Как он выглядел? — спросила я. — Черная Рука?

Скотт покачал головой.

— Было слишком темно. Он был… высокий. Это все, что я запомнил.

Я попыталась найти взаимосвязь между Скоттом и своим отцом, ведь оба они были каким-то образом связаны с Черной Рукой. Скотта он выследил, когда тот погряз в долгах, и клеймил его в обмен на оплату долгов. Прошел ли мой отец через то же самое? Может быть, его убийство было не такой уж случайностью, как считает полиция? Может ли быть такое, что Черная Рука выплатил какой-то долг моего отца, а потом убил его, когда папа отказался ставить клеймо? Нет. В это поверить я не могла. Мой отец не играл в азартные игры, и у него не было долгов. Он был бухгалтером. Он знал цену деньгам. В этом смысле у него не было ничего общего со Скоттом. Значит, здесь крылось что-то другое.

— Он… Черная Рука говорил еще что-нибудь? — спросила я.

— Я пытаюсь забыть о той ночи, — Скотт сунул руку под матрас, вытащил пластиковую пепельницу и пачку сигарет, прикурил, медленно выдыхая дым, и закрыл глаза.

В голове у меня вертелось три вопроса. Действительно ли Черная Рука убил моего отца? Кто он такой? Где я могу его найти?

И потом возник еще один вопрос. Не является ли Черная Рука главой общества нефилимов по крови? Если он клеймил нефилимов, в этом был смысл. Лидер или кто-то с большим авторитетом должен отвечать за активный набор новичков для борьбы с падшими ангелами.

— Он сказал, зачем клеймил тебя? — спросила я.

Ясно, что клеймо отмечало членов общества по крови, но вдруг оно значило что-то еще. Что-то, известное только его членам-нефилимам.

Скотт покачал головой, делая еще одну затяжку.

— Он не объяснил ни одной причины?

— Нет! — рявкнул Скотт.

— Он приходил к тебе с той ночи?

— Нет.

Дикий ужас в его глазах без слов объяснил мне, что больше всего на свете Скотт боится, что не всегда сможет так ответить.

Я вспомнила «Z». Нефилима в красной безрукавке. Его клеймо было такое же, как у Скотта? Я почти уверена в этом. Понятно, что клеймо у всех одинаковое. Рядовые члены тайного общества, инициированные силой, не имеющие ни малейшего представления о том, кто стоит у власти и каков истинный смысл происходящего, просто потому, что им не положено этого знать. Чего ждет Черная Рука? Почему он медлит с объединением? Чтобы падшие ангелы не выяснили, что он задумал?

Почему убили моего отца? По какой-то причине, связанной с этим тайным обществом?

— Ты видел когда-нибудь клеймо Черной Руки на ком-то еще?

Я понимала, что опасно давить на Скотта слишком сильно, но мне нужно было знать, какой информацией он владеет. Скотт не ответил. Он лежал на кровати и храпел — рот у него был широко открыт, и от него разило алкоголем и табаком. Я слегка потрясла его.

— Скотт? Что ты можешь рассказать мне об обществе? — Я легонько похлопала его по щекам. — Скотт, проснись же! Черная Рука сказал тебе, что ты нефилим? Он сказал тебе, что это значит?

Но он провалился в глубокий пьяный сон.

Я затушила его сигарету, укрыла его простыней и вышла из комнаты.

Глава 15

Я крепко спала, когда зазвонил телефон. Вытянув руку и не открывая глаза, я нашарила телефон на тумбочке.

— Алло? — боюсь, что у меня даже слюна текла по подбородку, настолько крепким был мой сон.

— Ты уже видела, какая сегодня погода? — спросила Ви.

— Что? — пробормотала я, пытаясь открыть глаза, но они отказывались слушаться. — Сколько времени?

— Голубое небо, жара, ни ветерка. Мы едем на Олд-Орчард-Бич после занятий. Я прямо сейчас укладываю все в машину.

Она во все горло запела первый куплет Summer Nights из «Бриолина». Я сжалась в комок и убрала телефон подальше от уха. Протерев глаза, сосредоточила взгляд на будильнике. Который сейчас час? Неужели я вижу цифру шесть?

— Как ты думаешь, мне надеть ярко-розовый купальник или золотое бикини? С бикини проблема в том, что мне, наверное, сначала стоит загореть. На фоне золота моя кожа будет выглядеть еще бледнее. Может, стоит в этот раз надеть розовый, слегка подзагореть и…

— Почему на моих часах шесть часов двадцать пять минут утра, Ви? — спросила я, пытаясь придать сонному голосу хоть какую-то твердость и звучность.

— Это вопрос с подковыркой?

— Ви!

— Ага. Сердишься?

Я сбросила вызов и забралась поглубже под одеяло. Внизу на кухне начал звонить домашний телефон. Я накрыла голову подушкой. Сработал автоответчик, но от Ви не так-то просто избавиться. Она перезвонила. Снова. И снова. Я позвонила ей на мобильник.