Крепостной шпион

Сергей Филиппович не заходил в курительную. От одного вида стоящих на полу подле турецкого дивана трубок, у секретаря начиналось головокружение, хотя он мог, из уважения, где-нибудь в гостях понюхать, предложенный ему табак из драгоценной табакерки. Но чтобы вот так, запросто, в постели, женщина, княгиня, в одиночестве, лёжа, курить! Его даже затошнило от вида длинной, тонкой, чёрной сигары, зажатой в изящных женских пальцах.

Княгиня сбила ударом ногтя пепел, и опять поднесла сигарку к своим алым нежным губам. Затянулась и опять пустила струйку дыма в потолок.

Довольно долго секретарь сидел в шкафу между платьями с закрытыми глазами. Потом княгиня Ольховская задула свечу. Ещё через некоторое время, судя по её ровному дыханию, Наталья Андреевна заснула, и секретарь, выбравшись из шкафа, на цыпочках прошёл до двери и опять оказался в узком коридорчике. На этот раз, здесь царил уже полный мрак.

«Нужно дойти до конца этого коридора, — медленно, ощупью продвигаясь вперёд, соображал несчастный секретарь. — Нужно как-то выйти отсюда. Но если я спущусь в гостиную и попробую выбраться из дома через парадную дверь, меня непременно заметят слуги, нужно как-то иначе. Но как?»

Непроизвольно Сергей Филиппович сунул руку в карман, и вдруг понял, что так и не передал конверт.

«Может быть, вернуться в спальню княгини, упасть перед ней на колени, признаться, отдать письмо и заплакать, как ребёнку на её коленях? Она простит. Она простит. И что с того, что волосы оказались ненастоящими? Половина Петербурга в париках ходит. Ну что с того, что она курит сигары? Может быть, Наталья Андреевна ещё не забыла своего покойного мужа? Может быть, она переживает — отсюда и курение в постели, отсюда и всё остальное».

На лестнице, по которой Сергей Филиппович поднялся наверх, царил полумрак, но внизу, в гостиной, отчётливо раздавались голоса слуг.

   — Куда же он делся? — спрашивал голос камердинера.

Секретарь уже запомнил этот голос. По обращению к камердинеру остальных лакеев он даже узнал его имя.

   — Да ушли они, не дождались и ушли, Вольф Иванович. Вон дверь парадная не заперта, засов снят. Точно ушли.

   — Может быть разозлился барин, — предположил камердинер, — обиделся. Ты точно думаешь, что ушёл?

   — Да ушёл, ушёл он, — отозвался голос молодого лакея. — Не переживайте, Вольф Иванович, это, как водится, барыня отставку дала, а он, несчастный, на мороз и убежал переживать.

Нужно было поискать другой выход и секретарь попытался представить себе план этого обширного богатого дома. Рассчитывая найти другую лестницу, он повернул в правый коридор, но обнаружил только вход в библиотеку.

В библиотеке, среди книг, Сергей Филиппович почувствовал себя немного спокойнее. Он зажёг лампу и осмотрелся. Здесь всё было почти так же устроено, как и у Бурсы. Полки до потолка, маленькие каталожные ящички, несколько удобных столов, стремянка с плоскими ступенями, несколько кресел.

Утомлённый секретарь присел в одно из этих кресел и вытащил из кармана письмо, пересланное Бурсой. Он уже собирался вскрыть чужой конверт, когда совсем рядом раздался мужской голос:

   — Сергей Филиппович, — голос был раздражённый и знакомый, — я прошу объяснения. Как Вы здесь оказались?

Секретарь испуганно поднял голову.

В том месте, где в библиотеке в доме на Конюшенной находилась дверь, ведущая в кабинет, здесь тоже была дверь. Дверь эта отворилась, и на пороге он увидел статную фигуру князя Валентина. Удивительно, но князь был одет по-домашнему.

Секретарь вскочил с кресла и зачем-то поклонился. Он сообразил, что именно князя Валентина он видел некоторое время назад входящим через чёрный ход. Про князя Валентина и Наталью Андреевну давно и упорно ходили слухи, что они любовники, но до сих пор слухи эти подтверждения не имели.

   — Я здесь случайно, — прошептал секретарь. — Я пришёл по делу. Слуга не пропустил, и я решил сам.

   — По какому же делу?

Князь Валентин, одетый в откровенно домашний халат, синий с золотым поясом, по всему, похоже, с трудом сдерживал ярость.

   — Какое дело, молодой человек, могло заставить вас вломиться в дом вдовы среди ночи.

   — Так ни ночь же ещё, вечер, — пытаясь смягчить свой голос на сколько возможно, возразил секретарь. — Это государь-император считает, что ночь, нормальные люди только ужинать садятся.

То что произошло в следующие минуты потом многие годы мучило Сергея Филипповича, возвращаясь и возвращаюсь кошмарными ночами в виде ярких картин. Потом он тысячу раз задавал себе вопрос: «Почему?». Ответ оказывался единственным — глупость и ревность. Только глупость и ревность.

Как позже выяснилось, из библиотеки вела дверь в спальню княгини. И там, на протяжении уже десяти лет, Наталья Андреевна принимала любовников, пользуюсь именно этой дверью.

Князь Валентин как, вероятно, и другие до него, приходил сюда вечером, проникая в здание через чёрный ход, переодевался и, дождавшись когда слуги в доме угомонятся, направлялся в спальню княгини.